Людвиг Витгенштейн - [37]
«Люди, задевающие за живое других, удивительным образом не осознают, каково это, когда задевают за живое тебя, и когда это происходит с ними, искренне удивляются. <…> Терпимость была совершенно не в репертуаре Витгенштейна, и он любил изымать ее из репертуара других людей»[152].
Сам Витгенштейн вполне осознавал некоторые из своих недостатков. Однажды он сказал одному из приятелей: «Я неспособен на теплые чувства, хотя мне самому они очень нужны». Но понимал ли он, что его сильная харизма может причинять вред другим людям? Поскольку он терпеть не мог научные круги и романтически относился к «простой» жизни, он убедил нескольких студентов бросить учебу и заняться какой-нибудь практической профессией – к вящему неудовольствию их родителей. Он даже вмешивался в вопросы жизни и смерти. Когда один из его ближайших друзей и учеников, Морис Друри, должен был отправиться с десантом союзников в Нормандию в 1944 году, Витгенштейн дал ему совет, основываясь на собственном отношении к смерти, сформированном в Первую мировую войну: «Если окажешься в рукопашном бою, ты должен просто отойти в сторонку и дать себя уничтожить». Возникает вопрос, имел ли он право так безответственно использовать свой авторитет. Необходимо отметить, что его друзья, вероятно, не согласились бы с такой критикой. Сам Друри публично оспаривал утверждение, что Витгенштейн – «своенравный, высокомерный гений с истерзанной душой». Наоборот, для Друри Витгенштейн был «самым отзывчивым, щедрым и преданным другом, о котором только можно мечтать»[153].
Еще одно известное кембриджское общество называлось «Еретики». Витгенштейн, видимо, был только на одном из собраний в ноябре 1929 года, но именно тогда он представил свой самый доступный текст – «Лекцию об этике» (опубликована посмертно). Эта лекция, если не считать примечаний в конце «Трактата», – единственный его вклад в философскую этику. В ней он попытался оспорить мнение, сложившееся у многих из читавших его труды, что является позитивистским и антирелигиозным мыслителем, и еще раз подчеркнул, что абсолютные ценности, например те, что определяют некое действие, скажем убийство, как зло, не являются фактами нашего мира, а трансцендентны ему. Следовательно, науки об этике быть не может, так как наука имеет дело с фактами мира. Абсолютные ценности можно только испытать на себе. Любая попытка их выразить бессмысленна. И это как раз очень в духе «Трактата». Однако в лекции Витгенштейн идет дальше и дает подлинную феноменологию религиозного опыта. Он говорит о трех таких опытах, а именно тех, что суммируются фразами: «Как удивительно, что нечто должно существовать» (переживание изумления перед лицом мира), «Я в безопасности, и ничто происходящее не может мне повредить» (переживание абсолютной безопасности) и «Бог осуждает наше поведение» (переживание абсолютной вины)[154], но только чтобы продемонстрировать, что эти самые фразы бессмысленны. Он пишет:
«В нашей повседневной жизни мы все знаем, что значит находиться в безопасности. Я в безопасности в своей комнате, когда меня не может переехать омнибус. Я в безопасности, если ранее переболел коклюшем, – ведь теперь я больше уже не заболею этим недугом. Быть в безопасности, в сущности, означает, что в отношении меня физически невозможны определенные вещи, и потому абсурдно говорить, что я в безопасности, что бы ни произошло. Так что это образец неправильного использования слова “безопасный”, равно как и в предшествующих случаях были неправильно употреблены слова “существование” и “удивление”».
И он приходит к следующему выводу:
«Мое основное стремление, да и стремление всех, кто когда-либо пытался говорить и писать об этике или религии, – вырваться за пределы языка. Этот прорыв сквозь решетку нашей клетки абсолютно безнадежен. Этика, поскольку она проистекает из стремления сказать нечто об изначальном смысле жизни, об абсолютно добром и абсолютно ценном, не может быть наукой. То, что она говорит, ни в коем случае ничего не добавляет к нашему знанию. Но она все же является свидетельством определенного стремления человеческого сознания, которое я лично не могу перестать глубоко уважать и которое никогда в жизни не стану осмеивать»[155].
Несмотря на то что Витгенштейн по-прежнему недолюбливал научную среду, он все-таки решил остаться в Кембридже. Однако теперь, поскольку никаких доходов у него не было, он столкнулся с финансовыми затруднениями. На 1929–1930 годы при помощи друзей он получил грант на продолжение исследований и чтение лекций о философской логике в течение двух семестров. Когда срок гранта истек, нужно было искать какое-то более долговременное решение. Летом 1930 года он подал заявку в Тринити-колледж на пятилетнюю исследовательскую стипендию. Работа, которую он представил на рассмотрение, представляла собой компиляцию заметок из рукописей, сделанных им до настоящего времени (они были опубликованы под названием Philosophical Remarks в 1964-м); оценивали ее Рассел и математики Дж. И. Литлвуд и Г. Х. Харди. В своей рекомендации Рассел написал:
«Теории, содержащиеся в работе Витгенштейна, весьма оригинальны, новы и, вне всяких сомнений, важны. Верны ли они? Этого я не знаю. Как логик, любящий простоту, я должен думать, что нет, но по тому, что я о них читал, я вполне уверен, что у него должна быть возможность проработать их, так как в законченном виде они легко могут составить совершенно новую философию»
Логические трактаты Боэция - характернейший пример рафинированной схоластической логики и силлогистики раннего европейского средневековья. Авторитет Боэция как логика был в Средние века чрезвычайно велик: его имя называли вторым после Аристотеля.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.
Эрик Сати (1866–1925) – авангардный композитор, мистик, дадаист, богемный гимнопедист Монмартра, а также легендарный Вельветовый джентльмен, заслуженно является иконой модернизма. Будучи «музыкальным эксцентриком», он переосмыслил композиторское искусство и выявил новые методы художественного выражения. Но, по словам Мэри Э. Дэвис, автора книги, «Сати важен не только для авангарда, но и для фигур, полностью вписанных в музыкальный мейнстрим – например, для Клода Дебюсси и Игоря Стравинского», а его персона давно заняла особое место в музыкальной истории человечества. Настоящая биография не только исследует жизнь композитора, но и изучает феномен «намеренного слияния публичного образа и художественного дара» Сати, а также дает исчерпывающий портрет современной ему эпохи.
Дерек Джармен (1942–1994) известен прежде всего как один из наиболее оригинальных независимых режиссеров Европы, на счету которого дюжина полнометражных фильмов, более двадцати клипов (в том числе снятых для The Smiths и Pet Shop Boys) и три награды «Тедди» — специального приза Берлинского кинофестиваля за картины о сексуальных меньшинствах. Помимо всего прочего, Джармен был художником, писателем, поэтом, дизайнером, садовником, а также влиятельным борцом за права гомосексуалов. Настоящая биография представляет собой подробный анализ жизни и творчества Джармена, дает наиболее полную картину его личности.