Людвиг Витгенштейн - [35]
«Пожалуй, я могу представить, что подразумевает Хайдеггер под бытием и страхом. Человек имеет склонность атаковать границы языка. Подумайте, к примеру, об удивлении, что нечто существует. Удивление может не выражаться в форме вопроса, оно вовсе не имеет никакого ответа. Все, что мы в состоянии сказать, а priori может быть только бессмыслицей. Несмотря на это мы атакуем границы языка. Кьеркегор также видел эту атаку и даже очень похоже обозначил ее (как атаку на парадоксы). Этой атакой на границы языка является этика. <…> Но данная тенденция – атака на что-то – указывает на нечто. Это знал уже святой Августин, когда сказал: “Что, скотина, ты не хочешь молоть чепуху? Скажи хоть чепуху, сойдет!”»[143]
Помимо этих дискуссий, Витгенштейна окончательно подтолкнула к возвращению к философии лекция, которую в мае 1928 года прочел в Вене голландский математик Л. Э. Я. Брауэр. Он говорил об основаниях математики и защищал свой собственный взгляд – интуиционизм, который противопоставлял логицизму Фреге и Рассела и платонизму. Брауэр утверждал, что математика не является областью логики и не состоит из истин о какой-то сверхреальности, которые открывают математики (так же, как Колумб открыл Америку). На самом деле математика – детище человеческого ума. Витгенштейн был очень взволнован этой лекцией и три часа обсуждал ее в кафе с двумя членами Венского кружка. Он благожелательно воспринял брауэровскую критику логицизма, но в то же время был озадачен его взглядами. Именно после лекции Брауэра он решил вернуться в Кембридж и вновь заняться философией.
В январе 1929 года Витгенштейн снова оказался в Кембридже, где пробудет, с небольшими перерывами, семь лет. «Ну что ж, бог приехал, я встретил его в 5.15 на вокзале», – написал одному из своих друзей Кейнс. Витгенштейну было уже почти сорок, но его опять приняли студентом в Тринити-колледж, где он пробудет следующие два семестра; его официальным научным руководителем стал Рамсей, хотя он был на пятнадцать лет моложе Витгенштейна. Чтобы получать гранты и претендовать на научные должности, соискатель должен был иметь степень, поэтому в качестве диссертации на соискание степени доктора наук Витгенштейн подал свой «Трактат». Но руководству колледжа этого как будто показалось мало, и в июне Витгенштейну пришлось сдавать еще и устный экзамен, причем не кому-нибудь, а Муру и Расселу – тем самым философам, которым он сам разъяснял и надиктовывал фрагменты своей книги много лет назад. Теперь роли поменялись, хотя лишь формально. Рассел рассказывал об этой ситуации как о самой абсурдной в своей жизни. Экзамен начался с непринужденного дружеского общения. Через какое-то время Рассел сказал Муру: «Ну давай, теперь ты должен задать ему несколько вопросов – ты же профессор». Последовала дискуссия о «Трактате», при этом Рассел указывал на предполагаемую бессмысленность пропозиций книги. В конце концов Витгенштейн закончил экзамен, похлопав экзаменаторов по плечу и сказав: «Не переживайте, я знаю, что вам никогда этого не понять»[144].
Витгенштейн занялся философией почти сразу по приезде в Кембридж. Он начал записывать свои мысли в первый из восемнадцати рукописных томов большого формата, каждый из которых будет насчитывать 300 страниц, и закончит эту работу к 1940 году. Сначала Витгенштейн пытался реализовать программу «Трактата», в частности определить, чем могли бы быть заявленные в нем атомарные объекты. Однако успеха в этом он не добился, что сам и признал в работе «Несколько замечаний о логической форме» – единственной опубликованной им журнальной статье, которую он написал в июле 1929-го. Неудача заставила его начать критическую переоценку своего логического атомизма и отвергнуть одну за другой старые идеи; в итоге он отказался от всей сформулированной в «Трактате» концепции языка и заменил ее новой. Окончательно она была сформулирована в капитальных «Философских исследованиях», завершенных только в 1946 году и опубликованных уже после смерти Витгенштейна (см. главу 8). Фундамент этой новой философии был заложен им в 1929–1932 годах, хотя в этот переходный период он играл с самыми разнообразными идеями.
В Кембридже Витгенштейн в свойственной ему манере больше стремился к уединению, хотя общение по-прежнему было для него важно как с интеллектуальной, так и с психологической точки зрения. По счастью, рядом находилось много блестящих умов, с которыми можно было дружить. Рассел больше не преподавал в Кембридже, зато там был Мур. Что еще важнее, рядом был Рамсей, который давал Витгенштейну весьма ценные критические советы, причем «столь углубленные, что я едва ли способен их оценить», как Витгенштейн впоследствии напишет в предисловии к «Философским исследованиям». Увы, в январе 1930 года Рамсей умер в возрасте двадцати шести лет. Это была громадная потеря и для Витгенштейна, и для всей британской философии. В его общении с Рамсеем, однако, был один недостаток: последнего больше интересовали разные нюансы теории, а не общая картина. Через год после смерти Рамсея Витгенштейн писал:
«Рамсей был буржуазный мыслитель. <…> Он размышлял не о сущности государства… а о том, как это конкретное государство могло бы быть обустроено разумным образом. Идея о том, что это государство может и не быть единственно возможным вариантом, отчасти настораживала его, отчасти была для него скучна»
Логические трактаты Боэция - характернейший пример рафинированной схоластической логики и силлогистики раннего европейского средневековья. Авторитет Боэция как логика был в Средние века чрезвычайно велик: его имя называли вторым после Аристотеля.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.
Эрик Сати (1866–1925) – авангардный композитор, мистик, дадаист, богемный гимнопедист Монмартра, а также легендарный Вельветовый джентльмен, заслуженно является иконой модернизма. Будучи «музыкальным эксцентриком», он переосмыслил композиторское искусство и выявил новые методы художественного выражения. Но, по словам Мэри Э. Дэвис, автора книги, «Сати важен не только для авангарда, но и для фигур, полностью вписанных в музыкальный мейнстрим – например, для Клода Дебюсси и Игоря Стравинского», а его персона давно заняла особое место в музыкальной истории человечества. Настоящая биография не только исследует жизнь композитора, но и изучает феномен «намеренного слияния публичного образа и художественного дара» Сати, а также дает исчерпывающий портрет современной ему эпохи.
Дерек Джармен (1942–1994) известен прежде всего как один из наиболее оригинальных независимых режиссеров Европы, на счету которого дюжина полнометражных фильмов, более двадцати клипов (в том числе снятых для The Smiths и Pet Shop Boys) и три награды «Тедди» — специального приза Берлинского кинофестиваля за картины о сексуальных меньшинствах. Помимо всего прочего, Джармен был художником, писателем, поэтом, дизайнером, садовником, а также влиятельным борцом за права гомосексуалов. Настоящая биография представляет собой подробный анализ жизни и творчества Джармена, дает наиболее полную картину его личности.