Людвиг Витгенштейн - [10]

Ближайшим другом Витгенштейна стал, однако, не признанный авторитет в науке, а молодой человек, с которым его познакомил Рассел в 1912 году, – Дэвид Пинсент, блестящий студент-математик (и потомок Давида Юма). Пинсент помогал Витгенштейну в нескольких экспериментах по изучению роли ритма в восприятии музыки, которые тот проводил в психологической лаборатории, – этой темой Витгенштейн заинтересовался после знакомства с психологом-экспериментатором Ч. С. Майерсом. Опыты показали, что при определенных условиях испытуемые склонны слышать в последовательности ударов ритм, которого на самом деле там нет. Вполне вероятно, что в 1912 году Витгенштейн выступил с докладом на эту тему в Британской психологической ассоциации в Кембридже. Неясно, правда, видел ли он в этой работе какую-то связь с философией. Как предполагает Макгиннес, Витгенштейна, возможно, привлекла параллель между музыкой и языком[32]. Но это могло быть и простое любопытство к явлению, которое обладало и научным, и эстетическим измерениями и таким образом попадало в сферу широких интересов Витгенштейна. Так или иначе, именно благодаря этим экспериментам и любви к музыке Витгенштейн обрел в Пинсенте близкого друга. Сильно отличаясь от Витгенштейна по характеру, – Пинсент был полон энтузиазма, непринужден, его сложно было вывести из себя, – он оказался идеальным спутником, но рано ушел из жизни – в 1918 году. Витгенштейн называл его «моим первым и единственным другом» и посвятил ему свой «Логико-философский трактат». Они много времени проводили вместе: ходили на концерты, исполняли музыку и даже путешествовали – по Исландии и Норвегии. Пинсент вел дневник, в котором описывал свою дружбу с Витгенштейном; в нем есть бесценные сведения о молодом Людвиге.

Члены Этического клуба Кембриджского университета. Ок. 1913

Вскоре Витгенштейн уже доверял Пинсенту свои самые сокровенные переживания, которые раньше не открывал никому; он рассказал ему про свое одиночество и про мысли о суициде, которые преследовали его с момента отъезда из родительского дома в 1903 году и от которых он избавился только в Кембридже. Друзья также много говорили о философии. В мае 1912 года Пинсент записал в дневнике: «Он читает философию <…> но только сейчас стал заниматься чтением системно: он совершенно наивно удивляется, что все философы, которым он раньше из-за собственного невежества поклонялся, в конечном счете глупы, бесчестны, да и ошибки допускают совершенно возмутительные!»[33] Спустя год, в августе 1913-го, Пинсент записывает:

«…он мне рассказал про свои последние открытия в логике. Они по-настоящему удивительны: он разрешил все проблемы, над которыми безуспешно работал последний год. <…> Конечно, они подрывают многое из того, что наработал Рассел, но Рассел – последний, кто стал бы возмущаться, и правда: величие его трудов едва ли пострадает, ибо очевидно, что Витгенштейн – один из учеников Рассела и крайне обязан ему. Однако работа Витгенштейна поистине удивительна, и я действительно считаю, что топкая трясина Философии начинает наконец выкристаллизовываться вокруг строгой теории Логики – единственного раздела Философии, в котором у человека есть возможность что-то знать. <…> Поистине, вся Философия и есть Логика. Все остальное, подпадающее под расплывчатое определение философии или метафизики, – либо безнадежно, поскольку в нем нет данных, либо относится к Естествознанию, например Психология»[34].

Друг Витгенштейна Дэвид Пинсент во время их совместного путешествия в Норвегию. Позже Витгенштейн посвятит Пинсенту свой «Логико-философский трактат»

Пинсентовские дневники позволяют составить представление и о наиболее эксцентричных чертах личности Витгенштейна. После того как ему предоставили жилье в Тринити-колледже, Витгенштейн отправился вместе с Пинсентом покупать мебель. «Я пошел с ним, и мы просмотрели очень много мебели в разных магазинах. <…> Было очень весело: он ужасно привередлив, и мы страшно измучили продавцов, а Витгенштейн все рявкал: “Нет, это ужас!” на 90 % всего, что те нам показывали!»[35] Примерно в тот же период Витгенштейн сказал Расселу, что «ему не нравятся украшения, если они не являются частью конструкции, и поэтому он не может найти себе ничего достаточно простого»[36]. Это все, конечно, были вкусы Крауса и Лооса, для которых украшательство являлось выражением безликости и упадка. В итоге Витгенштейн решил сделать себе мебель по индивидуальному заказу. Еще раньше Витгенштейн и Экклз – его манчестерский друг – планировали съездить из Манчестера в Ливерпуль, но опоздали на поезд, и тогда Витгенштейн предложил арендовать другой поезд целиком, только чтобы добраться до пункта назначения. От этого плана, правда, пришлось отказаться, но Людвиг все равно выбрал весьма затратный способ путешествия: друзья поехали на такси. По этим случаям видно, что в то время Витгенштейн не был таким затворником, каким станет после Первой мировой войны. Когда в сентябре 1912 года он предложил Пинсенту поехать с ним в Исландию, тот ответил, что вряд ли сможет позволить себе такую поездку, однако Витгенштейн сказал, что, мол, не беспокойся, потому что хотя у него самого денег не было, «их полно у отца». И через какое-то время он просто вручил Пинсенту большую сумму наличных. Когда они отправились в путь,