Людвиг Витгенштейн - [8]

Страница из книги Principia Mathematica Уайтхеда и Рассела

Витгенштейн познакомился с трудами Фреге и Рассела в Манчестере и сразу же начал придумывать решения для разных вытекающих из этих положений вопросов. Рассел показал, что система Фреге, сформулированная им в «Основных законах арифметики», содержит роковой изъян, поскольку из основных предположений Фреге можно было вывести очевидный парадокс. Так, можно сделать вывод о существовании множества всех множеств, которые не содержат сами себя в качестве своего элемента. Что тогда можно сказать об этом множестве? Содержит оно само себя или нет? Если содержит, значит, оно не соответствует изначальному требованию и, таким образом, не является частью себя самого, то есть не содержит себя. Если же оно не содержит само себя, тогда оно соответствует изначальному требованию и, таким образом, содержит само себя. И так далее. Этот теоретико-множественный парадокс вверг Фреге в отчаяние, и он пытался, хотя и безуспешно, исправить свою систему[23]. Расселовское решение этой проблемы основано на допущении, что в мире существует бесчисленное множество объектов (так называемая аксиома бесконечности), но Витгенштейн, задумавшись об этой проблеме, сразу счел это допущение сомнительным. Позднее он скажет, что «логика должна заниматься собой». Это априорная дисциплина, которая не может опираться на какие-либо утверждения о мире, даже на утверждения о числе объектов. Логика ничего ни о чем не утверждает, ведь у нее нет темы. Такое заявление резко противоречило убеждениям Фреге и Рассела, согласно которым логика описывает отношения между «логическими объектами» в платоническом «третьем мире» (Фреге) или самые общие черты вселенной (Рассел). Истины логики тавтологичны, например: «Дождь либо идет, либо не идет», и они всегда верны, но верны бессодержательно. Ибо знать, идет дождь или нет, не означает знать что бы то ни было о мире. Эти идеи, которые очень рано пришли на ум Витгенштейну, он впоследствии включит в свой «Трактат»; они – один из важнейших аспектов его ранней философии. Витгенштейн не согласился с расселовским решением теоретико-множественного парадокса. В апреле 1909 года, когда ему было двадцать лет, он написал математику Филипу Журдену, другу Рассела, предложив собственное решение парадокса[24]. Журден, переговорив с Расселом, отверг это решение, но Витгенштейн не сдался. Он написал Фреге, а в 1911 году приехал к нему в Йену. Этот визит стал для него откровением.

«Меня проводили в кабинет к Фреге. Фреге был невысокий, опрятный человек с бородой клинышком; когда он говорил, то все время скакал по комнате. Он буквально вытер об меня ноги, и я был крайне подавлен. В конце нашей встречи он тем не менее сказал: “Приезжайте еще”, так что я воспрянул духом. После этого я еще несколько раз общался с ним. Фреге всегда говорил только о логике и математике; если я менял тему, он вежливо отвечал, но потом все равно возвращался к логике и математике. Однажды он показал мне некролог одному из своих коллег, который, как там говорилось, всегда точно знал значение слов, которые произносил; он выразил удивление, мол, как можно человека за это хвалить!»[25]

Витгенштейн хотел учиться у Фреге, но Фреге сказал, что молодому человеку лучше поехать в Кембридж заниматься с Расселом. Витгенштейн последовал совету. Он еще продолжал учиться в Манчестере, и в октябре 1911 года поехал в Кембридж, без приглашения вошел в квартиру знаменитого философа и представился. Он начал посещать лекции Рассела, иногда играя на них ведущую роль, а после лекций шел с Расселом к нему домой и вовлекал того в яростные философские дискуссии, длившиеся допоздна. Поначалу Рассела слегка раздражал его новый студент: это видно по ежедневным письмам, которые он писал своей любовнице леди Оттолин Моррелл. Всего через день после знакомства Рассел написал: «Мой немецкий друг, кажется, будет мне наказанием». Спустя несколько дней: «Мой немец, который, кажется, сам по себе ничего, – большой спорщик». Потом снова: «Мой немецкий инженер, по-моему, дурак. Он считает, что ничто эмпирическое не познаваемо; я попросил его признать, что в комнате нет носорога, но он не признал». Над этим диалогом можно посмеяться, как это сделал Рассел, но по нему видно, что Витгенштейн приехал в Кембридж с собственными философскими взглядами и был готов защищать их[26].

К концу осеннего семестра Витгенштейн захотел наконец понять, имеет ли смысл продолжать заниматься философией и не пора ли уже перестать страдать из-за неопределенности со своим профессиональным призванием, которая мучила его с момента окончания училища. Он посоветовался с Расселом, и тот попросил его для начала создать какую-нибудь письменную работу. Эссе, которое Витгенштейн сочинил на каникулах, произвело на Рассела большое впечатление. Как он писал леди Оттолин: «Эссе очень хорошее, намного лучше, чем у моих английских учеников. Я определенно посоветую ему продолжать. Вероятно, он многого добьется». Рассел посоветовал Витгенштейну продолжать занятия философией. Этот совет был воспринят как долгожданное избавление от неопределенности в выборе занятия. 1 февраля 1912 года Витгенштейна приняли в Тринити-колледж, и Рассел стал его руководителем. Однако Людвиг был необычным студентом. К концу его учебы Рассел понял, что дал своему ученику все, что знал сам, и что Витгенштейн «самый что ни на есть подающий надежды молодой человек», способный разрешить великие философские проблемы, на которые у самого Рассела, по его собственным ощущениям, после завершения капитального труда