Людвиг II: Калейдоскоп отраженного света - [83]

И всё же вряд ли почтенный профессор действовал по злому умыслу. Ведь если исходить из принципа «ищите, кому выгодно», приходится признать, что, признавая короля душевнобольным, Гудден ничего не выигрывал. Может быть, лишь самолюбию врача льстил тот факт, что его пациентом становилась коронованная особа. Хотя и в этом смысле его амбиции к тому времени уже были частично удовлетворены: именно Гудден официально являлся лечащим врачом кронпринца Отто. А может, психиатр исходил из чисто научного интереса: ему был предоставлен уникальный случай наблюдать в «стационарном режиме» личность, которая еще совсем недавно была облечена высшей властью. О подобном «подопытном материале» любой практикующий ученый мог только мечтать.

В любом случае, скорее всего, «преступление» Гуддена состоит лишь в том, что он принял на веру те «документы», которые ему показали лица, в правдивости которых он не сомневался ни на мгновение. Как можно было не поверить, скажем, другу детства короля графу фон Хольнштайну, воспитанному при дворе и, несмотря ни на что, в глазах царедворцев продолжавшему оставаться самым близким и доверенным лицом Людвига II, или принцу Луитпольду, имевшему репутацию чуть ли не самого порядочного человека в Баварии? Гуддену просто не пришло в голову не доверять людям, основной задачей которых, по их же словам и «согласно занимаемым должностям», была забота о благополучии родной страны. Гудден исходил из высших интересов, считая, что тоже действует во благо Баварии, а может (как знать?), и всей Германии.

Профессор фатально ошибся и заплатил за свой промах страшную цену. Он стал таким же заложником событий, как и главные исполнители заговора, и не только запятнал свою дотоле безупречную репутацию врача, но и перечеркнул прошлые заслуги, оставшись в истории не как ученый с мировым именем (каким он был в действительности), а лишь как мелкий заговорщик (которым он, скорее всего, не являлся). И даже холодные волны Штарнбергского озера, в которых Гудден нашел свою искупительную кончину, не смыли с памяти о нем греха предательства. Таким образом, главный обвинитель сам стал такой же трагической жертвой, как и тот, кого он помог лишить престола…

Как бы то ни было, на основании свидетельств «очевидцев» профессор Гудден составил пресловутый «обвинительный акт», ставший главным козырем в руках врагов Людвига II. Чтобы не быть голословными, упорно утверждая, что этот документ появился на свет благодаря умелой подтасовке фактов, приведем еще несколько примеров, наглядно показывающих, какими методами действовали враги монарха.

По мнению многих ближайших слуг Людвига II, чьи высказывания собраны в книге О. Герольда «Последние дни короля Людвига II: Воспоминания свидетелей» (Gerold О. (Hrsg.) Die letzen Tage König Ludwigs II. Erinnerungen eines Augenzeugen. Zürich, 1903), кабинет-секретарь короля Шнайдер «положительно отвергал болезнь короля, говоря лишь о «чуткости нервов, не выносивших грубого прикосновения». С. И. Лаврентьева цитирует: «Вспышки же его гнева и неудовольствия относились к состоянию его здоровья, так как, при своем геркулесовом сложении, король иногда страдал головными и зубными болями, а также и желудочными, почему он был очень умерен в еде и питье. Вина он пил очень мало, только за большими обедами пил шампанское, чтобы придать себе более оживления; пива совсем не переносил. Циглер (имеется в виду Шнайдер. — М. З.) до последнего дня подолгу беседовал с королем и с энтузиазмом говорил о нем, прославляя его высокий образ мыслей, его стойкость в опровержении всякой несправедливости, его собственную справедливость. «С ним невозможно было интриговать против кого-нибудь, — говорил он, — он сейчас ловил и выводил человека на чистую воду!»^{154}. Так же остро Людвиг чувствовал, что над его головой сгущаются тучи, вот только не сумел противостоять своим врагам…

А вот еще одна цитата из книги с весьма показательным названием «Endlich völlige Klarheit über den Toddes König Ludwig II» («Окончательная и полная ясность относительно смерти короля Людвига II»), вышедшей ограниченным тиражом в Лейпциге почти сразу после смерти короля и представляющей собой еще один сборник воспоминаний наиболее близких к нему слуг. «Просмотрев тот обвинительный акт, — вспоминает ближайший к Людвигу служитель (к сожалению, С. И. Лаврентьева, по чьей книге мы цитируем этот труд, не называет его имени. — М. З.), — который подписали такие известные доктора, как Гудден и другие[117], конечно, можно признать короля душевнобольным. Но дело в том, что доктора подписали его, основываясь на донесении пары слуг (Хесселыиверта и Майра. — М. З.), не опросив других, постоянно при нем находившихся, которые не замечали ничего изложенного в акте. После смерти короля, когда газеты кричали обо всех подробностях акта, мы, впервые с ним ознакомясь, увидели всю ложность изложенных в нем фактов, на что я могу указать тотчас же. Никто из нас не видал, чтобы король преклонялся перед статуей Людовика XIV и заставлял своих слуг делать то же. Также ложен рассказ о том, что каждый день обеденный стол короля накрывали на 12 приборов для тех видимых только королем гостей, с которыми он будто бы громко беседовал, начиная с того, что за тем столом, за которым обыкновенно обедал король, не могло бы и поместиться столько приборов. (У любого посетителя замков Людвига есть возможность лично убедиться в правдивости этих слов: все обеденные столы короля довольно небольших размеров.