Людвиг II: Калейдоскоп отраженного света - [27]
В свою очередь Вагнер, отдавая дань уважения монарху, написал к его девятнадцатилетию «Марш присяги на верность» (Huldigungsmarsch Esdur). Таким образом композитор своеобразно поклялся, что не оставит короля в их общем деле переустройства мира. Но воплощать столь глобальный проект нужно было постепенно: до влияния на всё человечество было еще далеко, в их распоряжении находилась лишь ничтожная его часть — мюнхенская публика.
Для начала Людвиг решил собрать вокруг себя и Вагнера лучшие исполнительские силы Германии. Как долго Вагнер мечтал об этом, почти никогда не удовлетворенный певцами и музыкантами, исполнявшими его произведения! Пожалуй, самым главным последствием встречи композитора и короля стало то, что Вагнер вновь воскрес не только для борьбы, но и для творчества. Он был полон новых планов: во-первых, поставить «Тристана и Изольду» в Мюнхене; во-вторых, вернуться к своему грандиозному замыслу «Кольца нибелунга», оставленному в период душевного кризиса.
Вагнер решил обратиться к Людвигу Шнорру с просьбой взять на себя партию Тристана в постановке Мюнхенского королевского придворного и национального театра. Кроме того, он пригласил приехать в Мюнхен Ганса фон Бюлова[49], ставшего к тому времени одним из лучших дирижеров Германии. (Вскоре Бюлов получил должность придворного капельмейстера.) С ним Вагнера связывала многолетняя дружба — они были знакомы с 1846 года. Забегая вперед скажем, что отношения друзей ко времени описываемых событий сильно осложнились взаимным чувством Вагнера и жены Ганса Козимы, дочери Ференца Листа. Конечно же, приглашение Вагнером в Мюнхен этой супружеской четы последовало не только ради искусства… Во всяком случае, рождение третьего ребенка Козимы — дочери Изольды — произошло 10 апреля 1865 года. Этот ребенок долгое время будет носить фамилию фон Бюлов. Но на самом деле Изольда (1865–1919) — это первый ребенок Вагнера. Значит, именно в середине лета 1864 года Козима и Рихард перешли грань платонических отношений.
С приездом четы Бюлов Вагнер всецело отдался подготовке «Тристана и Изольды» к долгожданному сценическому воплощению. Чтобы поторопить Шнорра с принятием судьбоносного решения, 29 августа 1864 года композитор написал ему очередное письмо: «Дорогой друг! Время уходит, и мне очень хотелось бы знать что-либо определенное. Не можете ли в точности указать, какие месяцы будущего года Вы будете свободны?.. Юный король старается вдохнуть в меня бодрость. Он полон энтузиазма и непреклонной воли. Он делает экономию на всём, отказался от построек, начатых его отцом, и т. д., чтобы иметь возможность самым щедрым образом тратить средства на осуществление моих художественных замыслов (курсив наш. — М. З.)». Вспомним это утверждение, когда будем разбирать проблему «катастрофических трат» короля на Вагнера. «И когда, — продолжает Вагнер, — я вижу его дивную настойчивость, я невольно спрашиваю себя каждый раз: откуда же взять необходимые артистические силы? При этом меня охватывает сомнение, что лучше: напрячь ли средства, чтобы сотворить нечто необычайное, эпизодическое, или же задаться целью установить нечто организованное, нечто постоянное». Появление идеи «театра одного композитора», которая впоследствии была осуществлена в Байройте, во многом является заслугой Людвига II. «При такой воле, как воля моего благородного короля, этого олицетворенного гения всех моих мечтаний, воле исключительной, верной, полной вдохновения, — признаётся Вагнер, — я совершенно теряю способность учесть все открытые предо мною возможности. Король очень любит Вас и желает только одного: иметь Вас здесь всегда. Он хотел бы, чтобы кроме «Тристана», были поставлены в образцовом исполнении и «Тангейзер», и «Лоэнгрин»…»>{50}
В свою очередь Людвиг, находясь в Хоэншвангау, 8 ноября 1864 года писал Вагнеру, месяцем ранее, 7 октября, переехавшему из Пеллета в Мюнхен на Бриннерштрассе (Briennerstraße), дом 21: «Здесь, в моем любимом Хоэншвангау, я счастливо провожу время; здесь царит умиротворяющее спокойствие; я много размышляю… У меня есть намерение отучить мюнхенскую публику от фривольных пьес, очистить ее вкус и подготовить ее к чудесам Ваших творений посредством исполнения в Придворном театре значительных и серьезных вещей Шекспира, Кальдерона, Гёте, Шиллера, Бетховена, Моцарта, Глюка, Вебера. Все должны проникнуться истинным значением искусства!»>{51}
1864 год в жизни и Людвига, и Вагнера можно смело назвать одним из самых счастливых. Людвиг полон сил и смелых планов, его кумир готов вместе с ним осуществлять его великую миссию. Это было время, «когда король еще любил смеяться». И своеобразным символом такого безоблачного счастья стал специальный приезд Людвига II из Хоэншвангау в Мюнхен 2 октября на традиционный ежегодный пивной фестиваль Октоберфест. Пиво лилось рекой, звучали заздравные тосты, король беззаботно веселился среди своего народа…
Для Вагнера 1864 год стал временем такого же духовного подъема, необычайной веры в собственные силы и правоту своих идей.
