Люди земли Русской. Статьи о русской истории - [108]
Господи Боже, чего только нет! Колбасы, рыба, башни из пестрых консервных банок и даже свеженькие зеленые ранние огурцы…
Ну, уж ради приезда, можно разок разрешить себе полакомиться тем, о чем в глухих углах и мечтать позабыли!
Он входит. Полки подозрительно пусты, на прилавке два невзрачных бочонка с мелкими грибками типа не то опенок, не то поганок и кислой капустой. Но ведь на витрине?..
– Почем копченая колбаса?
– Не имеем.
– А там… в окошке?
– Не видите, что ли? Макеты.
– Как?
– Макеты. Ну, дерево крашеное. Вроде украшения.
– А… огурчики?
– Одинаково.
– Тогда хоть баночку скумбрии в томате.
– Банки пустые.
– Так чем же вы торгуете? – изумляется наивный покупатель.
– Чем видите. Вот грибочки, – показывает продавец на бочку не то с опенками, не то с поганками, – вот квашеная капуста… А еще… воздухом.
В показном центре Москвы таких магазинов нет, но на окраинах торговля воздухом – обычное дело.
Сидя в кафе-закусочной за стаканом жидкого остывшего чая и вчерашней полубулкой, провинция погружается в изучение тщательно составленной женой записки: что купить.
Он планирует:
– Прежде всего – в ГУМ. Там – все хозяйственное: тарелки (как надоело из глиняных мисок хлебать! Дети свиньями растут), ложки, чайные чашки и жене – электрическую печку… В Москве-то достану… Вот рада будет!
ЦУМ – государственный универсальный магазин – бывший «Мюр и Мерилиз». Теперь он разросся, соединившись с галереями б. Солодов-никовского пассажа. Густая толпа заполняет все этажи. Стрелки указывают нужные направления. Провинциал уверенно шагает к отделу кухни и посуды.
Слава Сталину! Здесь все полно! Полки густо заставлены товаром. Перед ними художественно украшенные горки различной посуды. С потолка спускаются переливчатые гирлянды хрустальных люстр… Но…
– Тарелочек! Тарелочек глубоких!
– Пожалуйста. Выбирайте. Вам сервиз или в розницу? – продавец широким жестом указывает на горку посуды.
Как хороши! Какая тонкая работа! Подбор тонов! Изящество рисунка!
– Цена вот тех, крайних, голубеньких?
Цифра ответа ошеломляет обывателя. Она превышает половину всех его сбережений.
– Как, за шесть тарелок столько?
– Помилуйте! Как же иначе? Ведь это изделия государственного фарфорового завода! Бывшего императорского, – значительно, полушепотом добавляет продавец.
– Ну, а попроще, подешевле, обыкновенных?
– В данный момент не имеем.
– Чашек чайных?
Снова широкий жест в направлении разноцветной горки. Но провинциал не спешит к ней. Он уже издали видит великолепные имитации китайского фарфора.
– Ложек? Электропечку?
– В данный момент…
«Данный момент» звучит, как похоронный колокол по несбывшимся мечтам. Об этом «данном моменте» – невозможности купить простые дешевые предметы первой необходимости часто пишут в «Правде» и «Труде». «Отставание ширпотреба» констатируют на всех сессиях ЦИК, ЦК, верховного совета… Сменяют министров и директоров трестов. Виноваты, как всегда, стрелочники, а не те, кто все сырье, всю живую силу устремляет на нужды военных производств, игнорируя примитивные потребности населения.
То же самое повторяется в отделе мануфактуры и готового платья. Каскады бархата, шелка, крепдешина… Каракулевые, котиковые манто, пыжиковые и беличьи дохи! Есть на что посмотреть! Но…
– Ситцу или там сарпинки, тику… – уже робко и неуверенно спрашивает провинциал.
– В данный момент…
Иностранец, проходящий по Петровке, с искренним изумлением останавливается у витрины треста «Самоцвет».
Какая красота! Какая тонкость и изящество работы этих уральских мастеров! Радужная яшма, десятки малахитов всех цветов, кошачий глаз, павлиний глаз… Ни в Европе, ни в Америке нет ничего подобного…
Он покупает (в переводе на доллары – очень дешево) дивную яшмовую пепельницу и малахитовый вазон. Как высоко искусство в стране советов!
Но кто же покупает там, кроме него? О, покупатели есть. Директора заводов, отделывающие за счет производства свои служебные и неслужебные кабинеты, учреждения, посещаемые иностранцами, гостиницы Интуриста, дома отдыха для ответственных.
Но наш советский провинциал не любуется ни на хрусталь фужеров, ни на песцовые горжетки. Его сосет желание повезти домой алюминиевую сковородку и самую простую медную луженую кастрюлю. Начинает сосать и голод…
Пора обедать. Проголодавшийся провинциал, выйдя из ГУМ’а, выбирает в снующей толпе симпатичного с виду пожилого прохожего.
– Я приезжий… Скажите, пожалуйста, гражданин, где бы поблизости пообедать?
Выбор советника удачен: прохожий не отмахивается, не отвечает грубой шуткой, как это часто бывает (зол стал народ!), но обстоятельно разъясняет «по сути дела».
– Это можно. Вот рядом Второй дом советов, бывший Метрополь, а там направо Первый их дом – бывший Национал. Только… – советник критически рассматривает костюм провинциала, – пожалуй, дороговато вам будет. Ведь рубликов в 200–300 обед вскочит… Хотя кормят отменно, по старому режиму. Но вы вот что… Идите-ка по той вон Неглинной улице прямо и прямо. Попадете на площадь. Там столовка. Раньше это татарский трактир был, и замечательно в нем нехристи жеребячий шашлык готовили! Ну, а теперь рубликов за тридцать там перекусите…
Борис Николаевич Ширяев (1889-1959) родился в Москве в семье родовитого помещика. Во время первой мировой войны ушел на фронт кавалерийским офицером. В 1918 году возвращается в Москву и предпринимает попытку пробраться в Добровольческую армию, но был задержан и приговорен к смертной казни. За несколько часов до расстрела бежал. В 1920 году – новый арест, Бутырка. Смертный приговор заменили 10 годами Соловецкого концлагеря. Затем вновь были ссылки, аресты. Все годы жизни по возможности Ширяев занимался журналистикой, писал стихи, прозу.
Рассказы о жизни послевоенной эмиграции в Европе и воспоминания. Несмотря на заглавие сборника, которое может показаться странным, Ширяев не выступает как националист.Орфография автора.
Автобиографическая повесть по мотивам воспоминаний автора о жизни на оккупированном фашистами Кавказе.
Издается новый расширенный сборник итальянских эссе самого известного писателя «второй волны» эмиграции, прославленного книгой-свидетельством о Соловецком лагере «Неугасимая лампада», написанной им в Италии в лагерях для перемещенных лиц, «Ди-Пи». Италия не стала для Б. Н. Ширяева надежным убежищем, но не могла не вдохновить чуткого, просвещенного и ироничного литератора. Особый для него интерес представляло русское церковное зарубежье, в том числе уникальный очаг православия – храм-памятник в Бари.
В феврале 1945 года Ширяев был откомандирован в Северную Италию для основания там нового русского печатного органа. После окончания войны весной 1945 года Борис Ширяев остался в Италии и оказался в лагере для перемещённых лиц (Капуя), жизни в котором посвящена книга «Ди-Пи в Италии», вышедшая на русском языке в Буэнос-Айресе в 1952 году. «Ди Пи» происходит от аббревиатуры DPs, Displaced persons (с англ. перемещенные лица) — так окрестили на Западе после Второй мировой войны миллионы беженцев, пытавшихся, порой безуспешно, найти там убежище от сталинских карательных органов.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Эссе. Опубликовано: Игорь МАРКОВ (Игорь Росоховатский). Е-существа против людей? Газ. «Зеркало недели» (Киев) от 21.11.1998.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
Как в разных городах и странах отмечают День Победы? И какую роль в этом празднике играют советские военные памятники? В книге на эти вопросы отвечают исследователи, проводившие 9 мая 2013 г. наблюдения и интервью одновременно в разных точках постсоветского пространства и за его пределами — от Сортавалы до Софии и от Грозного до Берлина. Исследование зафиксировало традиции празднования 9 мая на момент, предшествующий Крымскому кризису и конфликту на юго-востоке Украины. Оригинальные статьи дополнены постскриптумами от авторов, в которых они рассказывают о том, как ситуация изменилась спустя семь лет.