— Мама, занимайся своим делом! — сказал ей и Петкан.
— Перестань басить, Габю! Петко, не связывайся с ним. Идите, поедим.
— Упрямая голова, — ворчал дед, направляясь к дому.
— Знаешь ведь, что не любит он, когда ему под руку говорят, а все стоишь у него над душой.
— Ладно тебе, и ты то же — всем дыркам затычка, все суешься…
Бабушка Габювица только махнула рукой и скрылась в кухне.
Старик взял кувшин с водой, сполоснул лицо и вошел в кухню.
— Зовешь, а на стол еще не собрала! Мне, что ли, собирать. Сама видела, делом занят. Теперь что, сидеть и ждать, время терять понапрасну!
Старуха, ворча себе под нос, суетилась, собирая на стол.
— Сколько раз я вам говорил, коли зовете есть, то все должно быть готово, — ворчал он, подсаживаясь к столу.
— Не выговорился еще, а? Ну говори, говори, я послушаю…
— Полно вам, — не выдержала Вагрила, — хоть бы за едой помолчали.
Хлопнул дверью Петкан, сел и сразу же принялся хлебать из большой общей миски, лежащей на середине стола.
— Хоть бы лоб сперва перекрестил! — нахмурилась Вагрила.
Петкан положил ложку, с усмешкой проглотил поспешно застрявший в горле кусок, и сделав серьезное лицо, размашисто перекрестился.
Некоторое время ели молча, только постукивали ложки, да мяукал похаживающий вокруг кот.
— Петкан, — первая нарушила молчание бабушка Габювица.
— Ну?
— Кроме нас, кто другие бахчу вскопали?
— Да как он тебе это обскажет, когда ты со двора не выходишь, и не знаешь что и где! — вмешался дед Габю.
— Уж и спросить нельзя! Стоян-то вскопал свою бахчу?
— Ровно с неба свалилась, да ведь его же арестовали, кто ему вскопает?
— Меилица сказывала, выпустили его.
— Коммунистов теперь не держат долго под арестом. Такая теперь политика, — заметил, не поднимая глаз, Петкан.
— Ведь за столом сидишь, хлеб ешь! — легонько хлопнула его по колену Вагрила. Не любила она когда во время еды разговаривают. Но дед Габю словно того и ждал. Поспешно хлебнул еще разок, и забасил:
— Не держат их долго! Просто зло берет такое слушать. Да когда власти наши согласятся терпеть коммунистов? Как это ты не можешь понять такой простой вещи. Сам посуди, неужто ты позволишь кому чужому распоряжаться у тебя на дворе. Так и государство…
— Да разве я об этом? Говорю, что больше недели их не держат. Такая теперь политика. Знаешь что такое политика?
— Да вот только сейчас от тебя услышал, а то бы и не знал!
— Завтра все может по-иному обернутся и начнут их сажать. А покуда только так, для острастки, арестуют и выпустят.
— Ладно что Гергана нет, послушал бы он твои речи.. Он и без того таиться начал, не те книжки почитывает…
— Да будет вам, ведь хлеб едите, — сказала с досадой Вагрила.
— Всегда вы за столом споры затеваете. Просто кусок в горло нейдет! — поддержала сноху старуха.
— А ты не садись есть с нами!
За столом снова стало тихо.
На этот раз Вагрила не рассердилась на свекра — прав он был насчет Гергана. Она и сама тревожилась за младшего сына и все собиралась потолковать с ним. Петкан первым положил ложку и, отряхнув шаровары, спросил:
— А взвару нету?
— Есть, — ответила Вагрила и поставила на стол миску.
Дед Габю хлебнул несколько ложек, поднялся и улегся на кровати.
— Ведь дело у тебя срочное, торопился, не хотел время терять понапрасну, а теперь, поглядите на него, — поддела мужа бабушка Габювица.
— От бестолкового человека жди бестолковой речи! Что же я по-твоему, куска не прожевавши бежать на поле должен? А ты печку обтирать будешь?
— Мама! — остановила Вагрила свекровь, которая уже было открыла рот, чтобы ответить мужу хлестким словом.
*
Тревожилась Вагрила о Гергане. Встречался он со Стояном Влаевым. Читал запрещенные книги. Тут недалеко и до беды. С Влади совсем иное дело. «Женится и остепенится…»
Погода установилась хорошая. Через неделю можно будет сажать лук, Вагрила принялась перебирать семенной лук, откладывая головки покрупнее на медный поднос.
— И махонькие они тоже в дело идут, лишь бы здоровые были, наверстают, — заметила свекровь.
Дед Габю подремал немного и, открыв глаза, заговорил, будто продолжая прерванную беседу:
— Драть Гергана надо, а Петкан ему потакает. В таком возрасте легко с пути сбиться. Ну да это не страшно, ежели вовремя наставить. Вот взять Петко Владова, как молодой был, все против властей шел, самый что ни на есть коммунист. Все в рощу ходил, речи там деревьям говорил, оратором стать готовился. А после что — получил образование, устроился на государственную службу, живет припеваючи. Мозгляком таким был, а теперь разжирел ровно кабан. Попробуй, напомни ему о прошлом, полицию кричать станет, в участок тебя отведет…
— Будет тебе, слышали мы об этом, сколько раз уже говорил, не надоело ли, — прервала его бабушка Габювица. Она знала, что снохе не по душе эти речи.
— Я знаю о чем говорю, — старик спустил ноги с кровати и сел. — Покуда он еще молодой да зеленый надо его остеречь, а то потом, как в возраст войдет, поздно будет. А еще и донести могут, есть худые люди, только и глядят оговорить кого. Пропало тогда его учение. Вернется домой недоучкой. Ни богу свечка, ни черту кочерга. Вроде попа расстриги. Что тогда? Я знаю о чем говорю. Ты мне рта не затыкай!
