— Вольно! — и поручик вернул винтовку солдату.
— Штыковые атаки доблестных болгарских солдат, — заговорил он, — повергали в панику противника… Услышав нашу команду «К бою! В штыки!» и громовое «ура», противник обращался в бегство… Золотыми письменами вписаны в историю наши славные победы под Адрианополем, Люле-Бургасом и Чаталджой…
Выспренная речь поручика завораживала солдат, они впитывали каждое его слово, сами загораясь его воодушевлением.
— Вопросы?
Обычно солдаты избегали задавать вопросы, по опыту зная, что ничего хорошего из этого не выходит. Но сейчас многим из них хотелось показать поручику, что им понравились его слова.
— Дозвольте мне, господин поручик. Рядовой Лалю Бижев!
— Говори, молодец!
— Когда я учился в третьем классе, учитель рассказывал нам о сражении под Чаталджой. Как услышали турки команду: «К бою, в штыки!», подумали, что приказано «по пять на штык» и разбежались, кто куда…
— Анекдоты сейчас неуместны… Ваш учитель слишком приукрасил свой рассказ.
Поручик Буцев окинул солдат строгим взором, как бы давая понять, что вопросы излишни.
— Внимание, показываю еще раз… Винтовку, молодец.
Поручик повторил ружейный прием, и опять ложе винтовки словно треснуло в его руках, как будто они были железными.
— Все понятно?
— Так точно, господин поручик!
Солдаты с удовольствием смотрели на своего командира. В большинстве своем сельские парни, они привыкли с уважением относиться к людям, выказывающим себя мастерами своего дела.
Все приступили к отработке ружейного приема.
Поручик Буцев натянул на руки черные кожаные перчатки, взялся за эфес сабли и снова начал прохаживаться по плацу. Вид у поручика был задумчивый, но в сущности он ни о чем ни думал.
Спустя некоторое время поручик услыхал тот самый, подобный треску звук, который только он умел извлекать, делая ружейные приемы. Он обернулся. Высокий и стройный солдат с широким открытым лицом, командовал сам себе:
— Смирно!.. Наперевес!.. Коли! — Со стуком перехватывая винтовку, он пружинисто приседал, запрокидывался и рывком посылал тело вперед, резко выбрасывая руки, крепко сжимавшие винтовку.
Поручик подошел поближе. Взгляд солдата — мягкий, добрый, по-девичьи застенчивый, мгновенно менялся при команде «коли!» — становился суровым и решительным. Поручику захотелось поговорить с этим парнем.
— Эй, молодец! Подойди-ка.
— Слушаюсь, господин поручик! — солдат подошел, выбрасывая и твердо ставя ноги. — Рядовой Мишо Бочваров.
— Давно в моем взводе?
— Поступил…
— Стоп! — прервал его поручик. — Помню, третий справа в первой шеренге. Во взводе с марта месяца.
— Так точно, господин поручик. С десятого марта.
— Откуда родом?.. Стоп! Знаю… Отлично, молодец!
— Рад стараться, господин поручик! — ответил Бочваров, недоумевая, за что его похвалил командир.
Губы поручика раздвинулись в улыбке, обнажай ровные белые зубы.
— Продолжай, молодец!
— Слушаюсь, господин поручик! — Бочваров четко сделал поворот кругом и вернулся на свое место.
Фельдфебель ни слова не упустил из разговора поручика с солдатом. Проходя мимо Бочварова остановился и тихо сказал:
— Ежели всегда будешь так стараться, помогу стать унтером.
— Слушаюсь, господин фельдфебель! — рявкнул Мишо Бочваров.
— Тише ты, — оглянулся фельдфебель и, улыбаясь, отошел.
Южный ветер продолжал задувать. В разрыве облаков показалось солнце. Заблестели черепичные кровли. Спустя некоторое время раздались медные звуки горна. Солдаты построились.
— Смирно! — шеренги качнулись и замерли.
— Шагом… марш!
Раскисшая земля захлюпала под тяжелым обрушивающимся на нее слитным шагом солдатских шеренг.
Вели-и-ик солдат страны моей…
Песня парила над взводом, заглушая его мерную поступь.
— Веселей! Веселей! — покрикивал поручик, оглядывая солдат. Песня как бы возвращала его в прошлое, когда он, пять лет тому назад, будучи еще юнкером, маршировал вот так же на плацу училища. «Как быстро летят годы!» — подумал он.
Вечером в казарме записные остряки подшучивали над Мишо.
— Показался ты поручику. Быть тебе унтером!
— Бери выше — офицером станет!
— Эй, Бочвар, не забудь тогда про меня!
Мишо Бочваров только улыбался в ответ.
*
Воскресенье. Сегодня молодые солдаты увольняются в город. После обеда ротный фельдфебель построил взвод и пошел по шеренге — осматривает обувь, воротнички, теребит пуговицы шинелей, заставляет поднимать руки, проверяя не распорото ли под мышками.
— Ежели я что не замечу, дежурный в воротах не пропустит. Тогда пеняй на себя! — прогремел в каменном коридоре его хриплый бас.
Встав перед строем и подав команду «вольно» фельдфебель назидательно заговорил:
— Слушайте, что я вам сейчас скажу. Солдат в отпуску должен быть как девка на смотринах. По улице идешь, вид покажи, гляди орлом! А с барышнями кто погулять захочет, чтоб обхождение было приличное. И ничего такого себе не дозволять… На кого это там нетерпячка напала! Я все вижу… Один вот так торопился да в яму свалился! Да ты хоть лопни, покуда всего не скажу, никого не выпущу. Запомните это раз и навсегда… А пуще всего бойтесь опоздать. На одну секундочку не поспеешь до горна — в карцер и под суд! Так что гляди в оба. Пошел куда, соображай — поспеешь ли назад вовремя… Смирно!.. Вольно!
