Люди Огненного Кольца - [33]

Обстановка у Разина явно, отдавала временностью. Из такой квартиры всегда можно сняться. Вещей-якорей тут не было, и это вполне, видимо, отвечало занятиям и характеру хозяина. Впрочем, настаивать на этом я не мог. По роду службы мне приходилось сталкиваться с самыми разными людьми, и я знаю, как легко можно ошибиться в таких вот быстрых оценках. А когда рядом со мной села тоненькая женщина с красивым лицом, на котором прежде всего выделялись зеленовато-мерцающие глаза и светлые брови, я вообще отказался от оценок, потому что она оказалась женой Разина — Сашей.

И тут же напротив меня уселся Разин — здоровый приятный мужик с чуть монгольским разрезом глаз.

— Герка нам уши о вас прожужжал, — заметил он, улыбаясь. — Два дня чуть ли не ночевал в аэропорту, на работу не заявлялся… Ну и как, нравится вам остров?

— Да я, собственно, еще ничего и не видел.

— Увидите. Тут есть на что посмотреть. Бамбуки, ели Глена, магнолии, лопухи. Гигантские лопухи! Такие, что под ними и лошадь спрячется. Гусев мне говорил, что один из биологов даже диссертацию такую защищал — «Дикие и одичавшие травы».

— Зачем же вы позволили травам одичать?

Разин засмеялся. Майи Ивановна и Саша засмеялись тоже. Но тут за столом появился Гусев. Был он навеселе, глаза блестели, уши — не могу иначе сказать — топорщились.

Беззаботно похлопав Разина по спине, Гусев умудрился при этом подмигнуть Саше, а мне через минуту шепнул:

— Не скучай. Все свои. А я, старик, сматываюсь.

Он похлопал и меня по плечу и исчез. Майя Ивановна высоко подняла плечи, попросила:

— Пропустите, пожалуйста.

Рука, которой она оперлась на мое плечо, была невероятно горячая. Я проследил, как Майя Ивановна закрыла за собой дверь в кухню, и увидел, что свет там погас. Пойти помочь? Я добрался до двери и сразу увидел на фоне окна напряженный силуэт Майи Ивановны.

— Что там? — невольно заинтересовался я.

— Ох, Гусев! — без особого выражения произнесла она, но чувствовалось, что поведение Гусева ее обижает. Я не стал смотреть, закурил, а когда в кухне появился невысокий, нервный парень, беспрестанно и гордо вскидывающий голову, незаметно проскользнул в коридор. Без Шпанова в компанию вулканологов входить было трудно, тем более что я до сих пор не мог понять — где же сам Шпанов?»

Юрий Васильев. РЕПОРТАЖИ: «…Более трех лет было отдано вулканологами северу Курильской гряды. Результаты работ легли в основу известного сборника, посвященного хребту Вернадского. Да и на карте появились изменения — был выделен на Парамушире совершенно новый вулкан, названный именем старейшего советского вулканолога профессора В. И. Влодавца. Из разрушенного кратера этого вулкана брала истоки уникальная река, зеленые воды которой почти кипели. По подсчетам специалистов, только за день эта река выносила и откладывала в своем устье до 40 тонн железа, до 80 тонн алюминия и титана, до 15 тонн метаборной кислоты. То есть геологи впрямую могли наблюдать процесс образования типичного осадочного рудного месторождения — процесс, который в далеком геологическом прошлом имел широчайшее распространение и дал начало таким крупным месторождениям, как, например, Криворожское.

Интересно отметить и такую деталь, извлеченную мной из кандидатской диссертации Г. Шпанова: «Эбеко, являющийся очень активным вулканом, представляет собой весьма существенную опасность для жителей расположенного всего в семи километрах от его кратера районного центра. Возможность проявления достаточно сильных извержений с выделением пепла и газа отнюдь не следует исключать, а поскольку сказанное об Эбеко в какой-то мере относится их вулканам Вернадского и Богдановича, изложенные выше соображения следует иметь в виду при вулканическом районировании Курильских островов — земли перспективной и нуждающейся в постоянном и тщательном внимании».

Юрий Васильев. ДНЕВНИК: «…Пустая квартира, шорохи, шум дождя за окном — я не мог уснуть. Мурлыкающий голос японской певицы нагонял тоску. Дотянувшись до сигарет, я чиркнул спичкой, задумался.

— Тебе хочется поездить по разным странам, повидать разных людей, принять участие в самых различных и крупных по масштабу событиях? — спросила меня как-то Дина.

— Конечно!

— Почему же ты ничего для этого не делаешь? Почему ты не хочешь чем-то выделиться, стать лидером, стать первым, стать лучшим?

— В лошади важна не масть, — возразил я, — а то, что она летит, не вздымая пыли… Почему я, собственно, должен лезть в лидеры? Почему я должен обязательно иметь самую точную руку? Может, важнее иметь просто точную, но нужную всем?.. Журналист ничем не лучше плотника. Просто он  д р у г о й!

— Слова! — отмахнулась Дина. — Твоего честолюбия не хватило бы и лилипуту.

Она ошибалась. Честолюбие во мне было. Работая в газете, я получал сотни писем. Они были написаны разными почерками — люди жаловались на трудности, радовались удачам, проклинали и поздравляли. Я должен был отвечать на все письма. И я отвечал. Разбирал запутанные дела. Улаживал ссоры. Сулил утешение и суд скорый. В какой-то степени я являлся рукой судьбы, и это не могло не льстить моему честолюбию. Но мне и в голову не приходило воспользоваться всем этим. И не только потому, что я этого не умел…