Люди и боги. Избранные произведения - [70]

Генех не ответил. У него было такое состояние, словно он обрел крылья. Несказанная радость наполнила его душу. Сомнения ушли, все, что было окутано тьмой, осветилось, и он перед собой увидел свой путь ясным, озаренным до конца.

Перед тем как расстаться, Генех быстро вложил в руку Двойры маленькую, обернутую в бумагу книжку и, не проронив ни слова, ушел.

Дома Двойра развернула пакет. В нем оказалась книжка Переца, а на титульном листе была выведенная от руки надпись:

«Священное дело нас объединит».

Больше она его не видела.

Глава девятая Новые вести из Америки

От Шлойме-Хаима, от старшего сына, есть новые веста. Раньше писал он, что вышлет шифскарты для Двойреле и Мойшеле Быка, а после этого замолчал без малого на год. И когда уже перестали надеяться, когда и думать забыли о переезде в Америку, вдруг прибыл пакет с шифскартами для всей семьи, для всей семьи разом, да еще вдобавок целая сотня на расходы до отплытия. Шифскарты, пишет он, получены им на выплату… И еще пишет: по приезде застанут они приготовленный для них меблированный домик, с хозяйством, со всем необходимым, а горшки свои мать может оставить, не таскать с собой. В Америке тоже нетрудно раздобыть горшки. «Не разводите канители, а сделайте по-американски — „ари гоп“[71], у вас там не такие пожитки, чтобы долго укладываться, шутит он, соберите ваши „бебехи“ и переправьтесь, чтобы вам быть здесь к новому сезону, когда наступит „бизи“[72], чтобы вам не попасть в „слэк“[73]».

Аншл, правда, не понимал, что означают эти слова, но тем не менее растолковал жене:

— Это он хочет, чтобы мы приехали вовремя, к такому сроку, когда у нас, к примеру, начинаются занятия в хедере.

И еще он прибавил:

— Соре-Ривка, наш сын сошел с ума, не иначе.

— Почему сошел с ума?

— Как это — взять с бухты-барахты и переправиться в Америку!.. Что это — перемахнуть через водосточную канаву? Шутка ли, перебраться в Америку!..

— Ты же всегда этого хотел… Только и расписывал в письмах, что все здесь прахом идет, спрашивал, когда наконец явится мессия?

— А разве все, что говоришь, нужно тут же делать? Мы еще успеем поехать в Америку. Давай сначала посмотрим, как он там преуспел в Америке.

— Как так? Дитя принесло себя в жертву ради того, чтобы забрать нас туда… Все распродал, задолжал всему свету, бог весть что сделал, только бы нас туда забрать, а тут вдруг на тебе…

— Ах, так! Ничего тебе другого не хочется — только подавай Америку. Я тебя спрашиваю, чего тебе здесь не хватает? Кто меня уверит, что в Америке мне будет лучше? Куда ты разогналась, куда? Что за спешка, что тебе приспичило?..

— Мне? Ты же только и делал, что кричал: Америка! Ты же всегда говорил об этом, писал письма, всему миру житья не давал. А теперь, когда дошло до дела, когда наш сын столько потрудился, чтобы нас переправить к себе, ты валишь на меня, будто я хотела Америку, будто я это задумала!

— А то что же, я хотел?

Между ними началась ссора, словно стряслось бог весть что. Аншлу, который раньше жаждал ехать в Америку, казалось теперь, когда до этого дошло, что наступает конец света. Но Соре-Ривка, как всегда, выручила мужа из беды и утихомирила:

— Разве кто-нибудь тебе приказывает ехать? Возьми и отошли ему назад шифскарты.

— Вот так сказала! «Возьми и отошли ему назад шифскарты». Умница! Если бы он те денежки, в которые ему эти шифскарты обошлись, прислал нам, мы бы здесь имели Америку, и не надо было бы нам тащиться через проклятые моря, переживать опасности…

— У нас ведь еще есть время.

— Время у нас, конечно, есть, — успокоился Аншл, — прежде всего я выясню, что мы здесь можем сделать с этой сотней, которую он прислал. Быть может, нам не понадобится никакая Америка. — Он забарабанил пальцами по столу.

В голове у него путались разные планы насчет того, что можно сделать с сотней. Он прикидывал всякое: приобрести ветряную мельницу, завести лавку или войти в компанию с фабрикантом содовой воды… Разве существует невозможное, когда имеешь сотню?

В синагоге он толковал со старостой Юдлом Бройде, с лавочником реб Арном и с другими хозяевами, поздравившими его с привалившим великим счастьем.

— Я полагал, — говорит Аншл, — что сын шутит… Пусть, думал я, пришлет шифскарту для моей дочери, а то и для сына, там видно будет… А он — возьми да пришли пакет с шифскартами для всей семьи, — это ведь целое богатство!..

— Что же вы подумываете предпринять? — интересовались хозяева.

— Что я подумываю предпринять? Я уже американец, я уже больше не здешний житель. Может, выжду еще неделю-другую, а может, и того нет. Сын пишет, что все там для меня приготовил — мебель, всю обстановку, целый дворец приготовил. Что тут меня держит?

— Кого же вы нам оставляете чтецом торы?

— А разве я обязан обеспечить весь мир? Пусть читает служка. Он же рвется к амвону, а город полон ослов, не видящих разницы между моим чтением и чтением служки. Такие они уж разборчивые. Разве они что-нибудь смыслят в напеве? Разве им так-таки до зарезу необходимо ясное произношение, истолкование слова? Иначе они не смогут наедаться луку, а? Опять-таки, — добавляет он, — там, в Америке, пишет мне сын, платят целых двадцать пять долларов за чтение одного раздела торы, и еще не всегда находят чтеца… Тем более за чтение книги Эсфирь! Он говорит, мой сын, в письме: на то, что заработаешь одним чтением книги Эсфирь, ты сможешь жить от одного пурима до другого. Какой мне смысл после этого оставаться здесь?