Люцина и ее дети - [3]
. Прекратите же наконец…
Пётрек. Он меня поймает… Он сейчас меня поймает…
Один из мальчиков хватается за простыню и прячется за Люцину. Бегая вокруг нее, обматывает Люцину простыней. Запутавшись в простыне, она не может устоять на ногах, приседает.
Люцина. Вы все испачкаете… Перестаньте.
Мальчики видят в сложившейся ситуации новый повод для игры. Со смехом заматывают всю Люцину простыней. Люцина не сопротивляется и дает себя полностью обмотать, становясь похожей на белый кокон. Очередные витки простыни закрывают ее лицо и всю голову. Какое-то время она стоит неподвижно. Мальчики перестают бегать и кричать.
Пётрек. Ты что наделал?
Войтек. Я?
Вдруг Люцина, зашевелившись, начинает их пугать. Они снова хохочут.
Люцина одна в кухне, настороженно оглядывается вокруг и прислушивается. Наконец снимает телефонную трубку, достает бумажку, набирает номер.
Люцина. Пани адвокат… это Люцина Зберская… Я звоню вам по рекомендации Оли Новиш…
Адвокат. Да, она меня предупреждала… Ну так что… будем разводиться?
Люцина. Я бы хотела… (Во время всего разговора она стоит и нервно озирается по сторонам.)
Адвокат. Пьет и бьет?
Люцина. Да.
Адвокат. Результаты экспертизы?
Люцина. Что?
Адвокат. У вас есть справка от врача о нанесенных телесных повреждениях?
Люцина. Нет.
Адвокат. Вы вызывали полицию?
Люцина. Нет.
Адвокат. Они бы все равно не приехали… Да, но что-то нам надо иметь. Он отдает вам деньги?
Люцина. Отдает… своей матери.
Адвокат. Сколько у вас детей?
Люцина. Трое…
Адвокат. Хорошо… но что-то нам надо иметь. Справку от врача, свидетелей, что угодно.
Адвокат. Вы должны что-нибудь раздобыть. И тогда приходите в консультацию… Мы сядем и напишем заявление. Все будет хорошо.
Люцина молчит.
Адвокат. Значит, договорились…
Люцина. Да. Большое спасибо… До свидания. (Кладет трубку.)
Входит со двора Пётрек, руки у него перепачканы краской.
Пётрек. Куда мы пойдем?
Люцина. На кого ты похож!
Пётрек. Мы красили с дедушкой.
Люцина. Без кисти?
Пётрек. Ну, скажи!
Люцина. Ты сейчас здесь что-нибудь запачкаешь.
Пётрек. Мы пойдем куда-нибудь?
Люцина. Может быть.
Пётрек. Куда?
Люцина. Что куда?
Пётрек. Куда пойдем?
Люцина. Не знаю. Поди к колонке и вымой руки.
Пётрек. Не получится…
Люцина. Что не получится?
Пётрек. Это масляная краска… Дедушка сказал, надо вытереть.
Люцина. Тогда вытри.
Пётрек. Мы вместе поедем? Не так, как в последний раз. Ты никого не оставишь?
Люцина молчит.
Пётрек. Ну, обещай.
Люцина. Ты сейчас что-нибудь испачкаешь.
Пётрек. Обещай.
Люцина. Не слышишь, что я тебе говорю?
Пётрек. Обещай.
Люцина. Обещаю.
Пётрек. Возьмешь меня, Войтека и… Касю. Ну…
Люцина. Я же обещала. Поди и вымой наконец руки.
Люцина у печи. Бабка ест, сидит спиной к Люцине.
Бабка. Ну что ты все вертишься перед глазами? Сядь же наконец. Поесть спокойно нельзя… Как собака вокруг кости.
Люцина садится. Бабка ест.
Бабка. Чего ты ждешь?
Люцина. Я не голодная.
Бабка. Чего ты такая серая… краше в гроб кладут. Давай ешь. Ну… Похоже, тебя сейчас вырвет… А ну-ка, погляди на меня. Посмотри мне в глаза. (Почти силой поворачивает ей голову.) Опять? (Пауза.) Сука ненасытная! Опять понесла. О чем только, корова, ты думаешь? Сколько мне этих сопляков здесь будет бегать… Сколько? Ну, скажи, сколько?
Люцина. Я говорила…
Бабка. Говорила… что говорила?!
Люцина. Я говорила, что нельзя… Он не послушал… Он никогда не слушает.
Бабка. Ты уже сказала кому-нибудь? Протрепалась? Отвечай.
Люцина. Нет.
Бабка. Никому?
Люцина. Никому.
Бабка. Помни, ни слова. Никому. Чтоб никто не заметил… Как будто ничего нет. А ну покажи. (Поднимает блузку Люцины.) Носи одежду пошире… Слышишь, что я тебе говорю? Надо затянуть бинтом. (Достает из шкафчика бинт). А ну, подойди ближе. (Начинает ее обматывать).
Люцина. Убери руки!
Бабка. Ты это нарочно… хочешь, чтобы он надорвался, вкалывая на твоих выродков. Этого хочешь… И чтоб никто не узнал! Запомни. Никто. Чего расселась? А ну… Чтоб глаза мои тебя не видели.
Люцина уходит.
Чертова сука.
Люцина бежит по дороге в лес. Устав, садится на освещенной солнцем укромной полянке. Слышно пение птиц. Она ложится на землю. Щекой прижимается к земле, лежит так некоторое время. Потом встает, трогает рукой живот. Скидывает с плечей бретельки, задирает блузку, разматывает бинт. Блузка опадает на живот, не стянутый бинтом. Люцина кладет на живот руку. Замирает. Вдруг слышится треск сломанной ветки на противоположной стороне поляны. Люцина, резко одернув блузку, хватает бинт. В панике прячется в густых кустах, прислушивается. Пытается обмотать бинтом живот.
Снова замирает, снова прислушивается. Затем продолжает обматываться бинтом. Закончив, одергивает блузку. Быстро уходит.
Приходский храм. Перед костелом рабочие что-то ремонтируют. Главная дверь в храм широко открыта. Люцина стоит у колонны. С левой стороны — исповедальня. Пустая. На подушечке лежит требник и епитрахиль. Из ризницы выходят две женщины, ставят цветы на алтарь. Они замечают Люцину, смотрят в ее сторону. Люцина отступает к выходу и чуть не налетает на ксендза.
Люцина. Слава Иисусу.
Ксендз. Во веки веков. Вы исповедоваться?
Люцина растерялась, не знает, что сказать.
В пьесе «Игроки в пинг-понг» девушка и парень, любовники, вдруг обнаруживают, что увязли в той рутинной действительности, которая завела в тупик их отношения. Стремление к сбрасыванию пут вызывает у них непроизвольную тягу к освобождению языка. Как на протянутую руку, опираются они на «спасительные ругательства», и чтобы выскочить из привычной лексики, из опостылевшей ситуации в другое незамутненное пространство, герои предлагают друг другу поругаться «по-настоящему». И начинается эта опасная игра. Они сначала полушутя, а потом всерьез, как целлулоидным мячиком для пинг-понга, перебрасываются прозвищами, не щадя больных мест другого.
В пьесе «Голодные» Сароян выводит на сцену Писателя, человека, в большой степени осознающего свою миссию на земле, нашедшего, так сказать, лучший вариант приложения душевных усилий. Сароян утверждает, что никто еще не оставил после себя миру ничего лучше хорошей книги, даже если она одна-единственная, а человек прожил много лет. Лучше может быть только любовь. И когда в этой пьесе все герои умирают от голода, а смерть, в образе маленького человека с добрым лицом, разбросав пустые листы ненаписанного романа Писателя, включает музыку и под угасающие огни рампы ложится на пол, пустоту небытия прерывают два голоса — это голоса влюбленных…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу сюжета пьесы легла реальная история, одним из героев которой был известный английский писатель Оскар Уайльд. В 1895 году маркиз Куинсберри узнал о связи своего сына с писателем и оставил последнему записку, в которой говорилось, что тот ведет себя, как содомит. Оскорбленный Уайльд подал на маркиза в суд, но в результате сам был привлечен к ответственности за «совершение непристойных действий в отношении лиц мужского пола». Отсидев два года в тюрьме, писатель покинул пределы Англии, а спустя три года умер на чужбине. «Поцелуй Иуды» — временами пронзительно грустная, временами остроумная постановка, в которой проводятся интересные параллели между описанной выше историей и библейской.
«Дыхание жизни» — пьеса «на двоих», для двух актрис «за пятьдесят», имея в виду, что молодость, о которой они вспоминают в наши дни, пришлась на конец 60-х. Одна приезжает в гости к другой, которая теперь в уединении живет на острове. Приезжает, чтобы поговорить о мужчине своей жизни. Который был у них один на двоих. То есть это разговор о мужчине их жизни, при том, что одна, если верить ее словам, никогда ему не изменяла, он был для нее — единственным, а молодость другой прошла в радостях молодежного протеста, то есть в вольных американских и английских компаниях, где нравы, известно, не были строгими.
Есть такие места на земле – камни, деревья, источники, храмы, мечети и синагоги – куда люди всегда приходят и делятся с Богом самым сокровенным. Кто еще, в самом деле, услышит тебя и поймет так, как Он?..Поначалу записывал занятные истории, как стихи – для себя. Пока разглядел в них театр.Наконец, возникли актеры. Родились спектакли. Появились зрители. Круг замкнулся…Четыре монопьесы о Любви.
В сборник вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1960—1980-х годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.
В антологии собраны разные по жанру драматические произведения как известных авторов, так и дебютантов комедии и сочинения в духе античных трагедий, вполне традиционные пьесы и авангардные эксперименты; все они уже выдержали испытание сценой. Среди этих пьес не найти двух схожих по стилю, а между тем их объединяет время создания: первое десятилетие XXI века. По нарисованной в них картине можно составить представление о том, что происходит в сегодняшней Польше, где со сменой строя многое очень изменилось — не только жизненный уклад, но, главное, и сами люди, их идеалы, нравы, отношения.
В Антологии современной британской драматургии впервые опубликованы произведения наиболее значительных авторов, живущих и творящих в наши дни, — как маститых, так и молодых, завоевавших признание буквально в последние годы. Среди них такие имена, как Кэрил Черчил, Марк Равенхил, Мартин МакДонах, Дэвид Хэроуэр, чьи пьесы уже не первый год идут в российских театрах, и новые для нашей страны имена Дэвид Грейг, Лео Батлер, Марина Карр. Антология представляет самые разные темы, жанры и стили — от черной комедии до психологической драмы, от философско-социальной антиутопии до философско-поэтической притчи.
Во 2-й том Антологии вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX — начале XXI века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1970–2006 годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.