Любви все звания покорны. Военно-полевые романы - [37]

Маршала М. Н. Тухачевского арестовали 22 мая 1937 года. Как это произошло, в конце восьмидесятых годов сестрам маршала поведал в своем письме старый человек по фамилии Шишкин: «Мне, по стечению обстоятельств, стала известна подробность ареста Михаила Николаевича от человека, производившего этот арест. Этим человеком был Рудольф Карлович Нельке, старый большевик, честнейший человек, работавший представителем НКВД… Михаил Николаевич приехал в Куйбышев своим вагоном и должен был прийти в обком представиться и познакомиться с руководством обкома, которое в ожидании собралось в кабинете первого секретаря.

И вот распахнулась дверь, и в проеме появился Михаил Николаевич. Он медлил, не входя, и долгим взглядом обвел всех присутствующих, а потом, махнув рукой, переступил порог.

К нему подошел Нельке и, представившись, сказал, что получил приказ об аресте… Михаил Николаевич, не произнося ни слова, сел в кресло, но на нем была военная форма, и тут же послали за гражданской одеждой… Когда привезли одежду, Михаилу Николаевичу предложили переодеться, но он, никак не реагируя, продолжал молча сидеть в кресле.

Присутствующим пришлось самим снимать с него маршальский мундир…»

Тухачевского определили во главе заговора, а в участники к нему записали: Я. Б. Гамарника, И. Э. Якира, И. П. Уборевича, Р. П. Эйдемана, А. И. Корка, Б. М. Фельдмана, В. М. Примакова и В. К. Путну.

2 июня 1937 г. Сталин выступил на расширенном заседании Военного совета. Изучив многочисленные показания арестованных лиц высшего командного состава, он в качестве аргументов, свидетельствующих о заговоре, использовал признания подследственных, не подкрепленные никакими фактами.

Вождь внимательно следил за ходом процесса, но почему-то на этот раз выступал, как уточняет Юлия Кантор, на редкость развернуто: «Это военно-политический заговор. Это собственноручное сочинение германского рейхсвера. Я думаю, эти люди являются марионетками и куклами в руках рейхсвера. Рейхсвер хочет, чтобы у нас был заговор, и эти господа взялись за заговор. Рейхсвер хочет, чтобы эти господа систематически доставляли им военные секреты, и эти господа сообщали им военные секреты. Рейхсвер хочет, чтобы существующее правительство было снято, перебито, и они взялись за дело, но не удалось».

Позже арестованные сотрудники НКВД свидетельствовали о том, что для получения необходимых показаний применялись физические, насильственные методы. То есть угрозы, запугивания расправой над членами семьи обеспечивали необходимые показания. Народный комиссар внутренних дел Ежов больше всего переживал за то, чтобы арестованные не отказались бы позже от выбитых у них показаний.

Всех их подвергали изощренным пыткам. Так, дочь маршала, Светлана, вспоминала, что во время следствия ее – тогда подростка – привели к арестованному отцу и угрожали изнасилованием, если он не подпишет признательные показания.

Следствие было скорым. Уже 11 июня газета «Правда» опубликовала об его окончании.

В этот же день состоялся суд. Как писал в докладной записке Сталину Буденный, «Тухачевский с самого начала процесса суда при чтении обвинительного заключения и при показании всех подсудимых качал головой, подчеркивая тем самым, что, дескать, и суд, и следствие, и все, что записано в обвинительном заключении, – все это не совсем правда, не соответствует действительности».

В отличие от следствия суд вообще прошел в течение одного дня и закончился в 23.35.

Той же ночью осужденных расстреляли. Присутствовавший во время приведения в исполнение приговора Тухачевского председатель Военной Коллегии Верховного Суда СССР В. В. Ульрих рассказывал: он «во время расстрела сказал: “Ну, что же, стреляйте, только не в затылок, а в лоб”, и действительно, стреляли в лоб».

После ареста и расстрела Тухачевского через небольшие промежутки времени была арестована вся его семья. Елизавета Николаевна Арватова-Тухачевская, сестра маршала в 1987 году напишет об этом в письме Г. В. Колдомасовой: «Жены братьев и мужья сестер тоже были арестованы.

Из мужчин нашей семьи никто не вернулся.

Наша мать, Мавра Петровна, и жена Михаила Николаевича – Нина Евгеньевна – сначала получили административную высылку в Астрахань. Затем Нину Евгеньевну из Астрахани отправили в один из лагерей (Потьму), а в 1941 году из лагеря перевезли в Москву и расстреляли, как сообщили ее дочери Светлане в 1957 году.

Мавра Петровна Тухачевская в 1941 году была вывезена в Казахстан в аул Чалкары (Голодная степь), где умерла 23.XII – 1941 года. Старшая сестра, Софья Николаевна, получила высылку в Чимкент и там умерла.

Остальные женщины нашей семьи: жена брата Николая Николаевича, Мария Викентьевна, жена брата Александра Николаевича, Зинаида Федоровна, сестры – Ольга Николаевна, Елизавета Николаевна и Мария Николаевна, – были отправлены в лагеря. Сестры Ольга и Мария сначала были направлены в Томскую тюрьму без права переписки, а через два года их перевезли в лагерь на станции Яя Новосибирской области.

Елизавета Николаевна и жены братьев – Мария Викентьевна и Зинаида Федоровна были заключены в лагерь жен – 26-ю точку под Акмолинском, ныне Целиноградом. Все мы получили по восемь лет лагерей, но и после отбытия срока нас задержали в лагере еще на год и уехать оттуда разрешили в 1946 году.