Любовный бред - [4]

На удивление бездарная девочка оказалась эта так называемая Дуня.

Родители носились с ней как с писаной торбой и платили Кире бешеные деньги – сорок долларов за два академических часа, два раза в неделю, это триста двадцать в месяц. А когда и триста шестьдесят. В театре Кирина зарплата концертмейстера целиком и полностью, с левым аккомпаниаторством редко дотягивала до пары тысяч (рублей), потолок.

Упираясь в этот потолок, Кира не могла, конечно, жить и дышать полной грудью. Слава Богу, бабушку вскоре после второй встречи с

Сергеем Львовичем (роковой) она схоронила, теперь хотя бы площадь была изолированная от всех, две комнаты с лоджией на Автозаводской.

А так практически нищета. И Дуня со своей феноменальной глухотой и топорными ручонками играла, конечно, в этих обстоятельствах немаловажную роль МЧС.

Сергей Львович, он же Сережа, естественным образом связался в голове

Киры с этой судьбоносной Дуней. Сложные чувства к ученице все навязчивей приводили Киру к мыслям о Сереже. Без натяжки можно сказать, что она думала о нем теперь постоянно и непрерывно. Причем так прихотливо в хрупком сознании пианистки исказился мир, что

Сережа стал существовать в нем совершенно автономно от своей семьи и вообще реальности. И его не слишком выдающаяся фигура метр семьдесят четыре выросла в Кириных грезах до каких-то, я не знаю, культовых масштабов.

Надо заметить, что все это время они не только не виделись, но и вовсе не общались – ни виртуально, никак. Кира даже телефона его не знала. Поэтому трудно объяснить, не прибегая к хитроумным построениям психиатрии, почему прекрасным солнечным утром, когда весна, наконец, прорвалась и засияла, ослепительно отражаясь в белом оцинкованном железе крыш, Кира проснулась с твердым и счастливым убеждением, что Сережа – ее жених. И свадьба назначена на пятое июня

– Всемирный день охраны окружающей среды от экологического бандитизма.

В театр она прилетела, как ласточка, раскрыв объятия всему коллективу. “Что веселимся, Малярова? Водки треснула? – поинтересовался Таранин, глядя на часы. Каждое утро уже с половины десятого он стоял, как швейцар, у дверей и встречал опоздавших. -

Пиши объяснительную по факту опоздания на семнадцать минут”. Но

Кира, ничего не слыша и вряд ли заметив паразита, промчалась в репетиционную, упала на табурет перед роялем и разразилась каким-то

Штраусом.

Перемену в концертмейстере заметили все. То была вся такая линялая, ни грамма макияжа, юбки какие-то перелицованные, единственные сапоги

(бордовые на искусственном меху), и те из магазина “Ж”. А тут вдруг

– глаза сияют, волосы чистые, блестящие, сама румяная, укороченные брючки в клеточку… Маникюр! Ленка – та сразу прищурилась: любовника завела? Кто, чего, сколько лет, колись, подруга! Но Кира временно решила помалкивать: из соображений не сглазить.

Ленка же, сходя с ума от любопытства, установила за Кирой слежку. И вот раз, пристроившись у нее в кильватере, с изумлением запеленговала, как та совершенно по-деловому и целенаправленно, отнюдь не как некоторая зевака без определенной жизненной задачи, заруливает в свадебный салон. Ленка – по-тихому следом. Наблюдает, прячась за пышными манекенами, как Кира ходит, щупает, интересуется ценами. Потом показывает раскрашенной подобно индейцу продавщице на одно платье, Ленка чуть не закричала, такое дикое: атласный лиф, весь в розочках, юбка парашютом и безумный бант на заднице. И идет с ним в примерочную! Ну вообще… Выходит – чистое чучело, руки растопырила и плечами голыми поводит: ну как? Продавщица, дрянь такая, прямо в ладошки захлопала: супер, просто супер! Берите, не думайте! И эта снова переодевается и гребет в кассу. Ленка навела на резкость, глянула ценник: мама дорогая, шесть с половиной зарплат!

Назавтра весь театр знал, что работник рояля выходит замуж, – и небезуспешно. На Киру посматривали с хитринкой, хлопали по плечу, иные целовали. Бывшая травести, а ныне комическая старуха Правдина буквально повисла у нее на шее, окатила застарелым перегаром: давно пора, заневестилась, епть! Таранин ухватил за рукав: а ну, в глаза смотри! Беременная?

Ленка подступила прямо и без обиняков: кто таков, адреса, явки? Кира уж рот открыла, так ее распирало, но в последнюю секунду все же передумала. Один, мол, старый знакомый. И почему-то добавила, чтоб уже отвязались: журналист. И, надо сказать, почти угадала. Сережа (о котором она ровным счетом ничего не знала) действительно работал фотографом в одном глянцевом журнале.

Родителей Дуни Кира оповестила, что скоро, вероятно, уроки придется прекратить, потому что она выходит замуж (о, поздравляем) и муж против.

И во все это сама Кира свято верила и ходила всецело счастливая в преддверии семейного очага. Сережу она любила спокойной большой любовью, вела с ним нескончаемые внутренние диалоги и каждый день покупала себе от его имени цветы. И все бы, может, и прошло с окончанием весны как стихийное лавинообразное заболевание, если бы рядом оказался опытный специалист психиатрического профиля и заставил бы Киру лечь недельки на четыре в Ганнушкина под капельницу, ибо ее случай медицине хорошо известен как любовный бред и нуждается в медикаментозном лечении. Но рядом оказалась все та же чумовая Ленка, которая на общую беду проявила любопытство обывательского характера: где жить-то будете?