Любовная лирика классических поэтов Востока - [19]

Шрифт
Интервал

             скрыть пытаясь сердца жар:
«Как бы мне узнать сегодня —
             не подаст ли знак Омар,
Чтоб условиться о встрече?..»
             «Мы пошлем за ним раба,
Но держи все это в тайне…
             Да хранит тебя судьба!..»
С той поры, как испытал я
             этой страсти торжество,
Мое сердце — как ослепло
             и не видно никого…
Перевод Е. Николаевской

«Не брани меня, друг мой Атик…»

Не брани меня, друг мой Атик,
              мне хватает забот без того,
Мне хватает забот… Ты ведь сам
              напустил на меня колдовство.
Ты меня не брани, ты ведь сам
              восхвалял ее тысячу раз, —
Словно дьявол, несущий соблазн
              и подчас искушающий нас,
В мое тело и душу мою
              всемогущая вторглась любовь.
Сокрушив мои кости и плоть
              иссушив, подожгла мою кровь.
Если б нас ты увидел своими
              глазами тогда, о Атик,
В несказанную ночь нашей встречи —
              ты б радости тайну постиг.
Я увидел из жемчуга пояс,
              обвивший ее, а на нем
Из кораллов застежку, горевшую
              розовым нежным огнем…
С той поры разлюбил я всех женщин —
              осталась в душе лишь она
Что другим говорю иногда я — пустая насмешка одна.
Перевод Е. Николаевской

«Говори тому, кто хочет…»

Говори тому, кто хочет
               исцелить меня: «Скорей
Зейнаб приведи, и цели
               вмиг достигнешь ты своей,
Чьи надежды и мечтанья —
               в Зейнаб, только в ней одной?..
Если ты мне, друг, не сможешь
               исцеленье принести,
Никакой не сможет лекарь
               от любви меня спасти.
Не забуду я той ночи,
               что провел я с Зейнаб милой,
До поры, пока не скроет
               с головой меня могила…
На небе луна сияла,
               а потом и мрак спустился,
Спряталась луна за тучи —
               неусыпный сторож скрылся.
От любви изнемогали
               до рассвета, до рассвета
Мы, всю ночь не разлучаясь,
               но не преступив запрета.
Проводите же так время
               в упоении безгрешном,
Пусть завистники все лопнут
               и исчезнут в тьме кромешной.
Перевод Е. Николаевской

«О хулитель, завистник!.. От нас ты разлуки не требуй…»

О хулитель, завистник!.. От нас ты разлуки не требуй:
Я ее никогда не покину, свидетель в том небо!
Я не слышу того, что о Зейнаб твердишь, — уходи же!..
Замолчи! Ну, а впрочем, болтай, все равно я не слышу.
Надвигаются сумерки — мы назначаем свиданье,
Оставляя ретивых советчиков всех без вниманья.
О, как жить мне, когда часть души потерял я навек?
В состоянье ль такую утрату терпеть человек?
Сна лишен и покоя под сенью родимого крова
Я рассказом о Зейнаб, что свел бы с ума и святого…
Это было в то давнее время и счастья и муки…
Все минуло. Настало горчайшее время разлуки.
Перевод Е. Николаевской

«Кто может сердцу — без ума…»

Кто может сердцу — без ума
            влюбленному — помочь,
Что по красавице одной
            тоскует день и ночь?..
С достоинством, не торопясь,
            она свой держит путь.
Как тонкий молодой побег,
            покачиваясь чуть.
Когда ее я увидал,
            мой взгляд был поражен,
Я был, казалось, ослеплен,
            был зрения лишен…
В паломничества час ночной
            ее я повстречал
Меж черным камнем и стеной,
            где Ибрахим[16] стоял…
Как раньше ни просил я встреч —
            не слышала мольбы,
Пока не встретились в ту ночь
            мы волею судьбы.
Она была среди подруг,
            с них не сводил я глаз:
Красивы все как на подбор,
            стройны как напоказ.
И белолицы и нежны,
            изыскан их наряд,
И, скрытого огня полны,—
            как их глаза горят!..
Изящней антилоп — земли
            касаются едва! —
И слушают — не пропустить! —
            они ее слова:
Она сказала: «Здесь Омар!
            В душе моей испуг:
Боюсь я, как бы он таваф[17]
            нам не испортил вдруг.
Сестра, окликни-ка его,
            чтоб он заметил нас,
И тайный знак ему подай —
            пусть подойдет сейчас!..»
«Я так и сделала, но он
            не двинулся в ответ…»
…И вот тогда она сама
            пошла за мною вслед….
При пробужденве — влажность уст…
            О, с чем сравню ее?
Сок райских ягод и плодов —
            сладчайшее питье…
Перевод Е. Николаевской

«Мой друг потворствовал всем сердцем…»

Мой друг потворствовал всем сердцем
            святой любви моей,
А день свиданья поворотным
            стал для грядущих дней…
Она пыталась птицей скрыться,
            желанью вопреки,
Но помогла ее подруга
            мне закрепить силки…
Когда мы оказались рядом,
            я понял в тот же час:
Как две сандалии, мы схожи,
            все — общее у нас…
Я ей сказал: «Спустился вечер…
            В пути — твоя родня…
Ты не устала ли от скачки,
            Не хочешь слезть с коня?».
И, поддержав меня, подруги
            сказали: на земле —
Намного мягче и удобней,
            чем отдыхать в седле…»
Ее подруги — словно звезды
            сверкали близ луны,
Не торопясь они ступали,
            сияния полны.
Я поклонился и с опаской
            все оглядел вокруг;
О, как бы враг или завистник
            нас не увидел вдруг!..
И, край откинув покрывала,

Еще от автора Афзаладдин Хакани
Лейли и Меджнун

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Из персидско-таджикской поэзии

Небольшой сборник стихов Ильяса ибн Юсуф Низами (1141–1211), Муслихиддина Саади (1184–1292), Абдуррахмана Джами (1414–1492), Афзаладдина Хакани (1121–1199) и Насира Хосрова (1003–1123). .


Хосров и Ширин

Содержание поэмы «Хосров и Ширин» (1181 год) — всепоглощающая любовь: «Все ложь, одна любовь указ беспрекословный, и в мире все игра, что вне игры любовной… Кто станет без любви, да внемлет укоризне: он мертв, хотя б стократ он был исполнен жизни». По сути это — суфийское произведение, аллегорически изображающее стремление души к Богу; но чувства изображены настолько живо, что неподготовленный читатель даже не замечает аллегории, воспринимая поэму как романтическое любовное произведение. Сюжет взят из древней легенды, описывающей множество приключений.


Искандер-наме

Низами считал поэму «Искандер-наме» итогом своего творчества, по сравнению с другими поэмами «Хамсе» она отличается некоторой философской усложнённостью. Поэма является творческой переработкой Низами различныхсюжетов и легенд об Искандере —Александре Македонском, образ которого Низами расположил в центре поэмы. С самого начала Александр Македонский выступает как идеальный государь, воюющий только во имя защиты справедливости.


Родник жемчужин

В книгу вошли стихотворения и отрывки из поэм персидских и таджикских поэтов классического периода: Рудаки, Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза, Джами и других, азербайджанских поэтов Хакани и Низами (писавших на фарси), а также персоязычного поэта Индии Амира Хосрова Дехлеви.


Пять поэм

За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет.


Рекомендуем почитать
Неофициальная история конфуцианцев

«Неофициальная история конфуцианцев» является одним из лучших образцов китайской классической литературы. Поэт У Цзин-цзы (1701-1754) закончил эту свою единственную прозаическую вещь в конце жизни. Этот роман можно в полной мере назвать литературным памятником и выдающимся образцом китайской классической литературы. На историческом фоне правления династии Мин У Цзин-цзы изобразил современную ему эпоху, населил роман множеством персонажей, начиная от высоких сановников, приближенных императора, и кончая мелкими служащими.


Беседы о живописи монаха Ку-гуа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Саладин Победитель Крестоносцев

Эта книга — о Салах ад-Дине, кто был благочестием (Салах) этого мира и веры (ад-Дин), о бесстрашном воителе, освободившем Святой Город от чужеземных завоевателей, о мудром и образованном правителе мусульман.


Счастливая соломинка

Японская культура так же своеобразна, как и природа Японии, философской эстетике которой посвящены жизнь и быт японцев. И наиболее полно восточная философия отражена в сказочных жанрах. В сборник японских сказок «Счастливая соломинка» в переводе Веры Марковой вошли и героические сказки-легенды, и полные чудес сказки о фантастических существах, и бытовые шуточные сказки, а также сказки о животных. Особое место занимает самый любимый в народе жанр – философские и сатирические сказки-притчи.


Нефритовая Гуаньинь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Приключения четырех дервишей

ББК 84 Тадж. 1 Тадж 1П 75Приключения четырех дервишей (народное) — Пер. с тадж. С. Ховари. — Душанбе: «Ирфон», 1986. — 192 с.Когда великий суфийский учитель тринадцатого столетия Низамуддин Аулийя был болен, эта аллегория была рассказана ему его учеником Амиром Хисравом, выдающимся персидским поэтом. Исцелившись, Низамуддин благословил книгу, и с тех пор считается, что пересказ этой истории может помочь восстановить здоровье. Аллегорические измерения, которые содержатся в «Приключениях четырех дервишей», являются частью обучающей системы, предназначенной для того, чтобы подготовить ум к духовному развитию.Четверо дервишей, встретившиеся по воле рока, коротают ночь, рассказывая о своих приключениях.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Японская классическая поэзия хокку

Перед вами книга из серии «Классика в школе», в которой собраны все произведения, изучающиеся в начальной школе, средних и старших классах. Не тратьте время на поиски литературных произведений, ведь в этих книгах есть все, что необходимо прочесть по школьной программе: и для чтения в классе, и для внеклассных заданий. Избавьте своего ребенка от длительных поисков и невыполненных уроков.Классические японские хокку изучаются на уроках литературы в 7-м классе.


Пятнадцать тысяч монет

Эпоха Сун в Китае (X–XIII вв.) ознаменована расцветом популярной народной литературы, центральное место в которой занимал жанр рассказа. Рассказы сунской эпохи остаются непревзойденными образцами устного народного творчества. Они послужили основой для дальнейшего развития письменной литературы — к ним восходят не только многие позднейшие рассказы, но и романы.


Тысяча журавлей

В настоящей антологии представлены наиболее значительные произведения японской классической литературы (мифы, легенды, поэзия, проза, драматургия) — вехи магистрального развития литературы Японии на протяжении двенадцати веков (VIII—XIX вв.).Предисловия, сопровождающие каждую отдельную публикацию, в совокупности составляют солидный очерк по литературе VIII—XIX веков.