Любовная лирика классических поэтов Востока - [18]

Шрифт
Интервал

Пусть у меня, скажи ему, он будет гостем эту ночь, —
На то причина есть, и я должна достойному помочь».
И я прислужнице ответил: «Хоть им нужна вода и пища,
Мои оседланы верблюды и ждут вблизи ее жилища!».
И провели мы ночь ночей — когда б ей не было конца!
За часом час впивал я свет луноподобного лица.
Но занималось утро дня — и луч сверкнул, гонитель страсти.
Блестящий, словно бок коня бесценной золотистой масти.
Сочла служанка, что пора беду предотвратить, сказав
Тому, кто доблестен и юн, горяч душой и телом здрав:
«Увидя госпожу с тобой да и меня при вас, чего бы
Завистник не наклеветал, — боюсь я ревности и злобы.
Смотри, уже не видно звезд, уже белеет свет дневной,
А всадника одна лишь ночь окутать может пеленой».
Перевод С. Шервинского

«Вкушу ли я от уст моей желанной…»

Вкушу ли я от уст моей желанной,
Прижму ли к ним я рот горящий свой?
Дыханье уст ее благоуханно,
Как смесь вина с водою ключевой!
Грудь у нее бела, как у газели,
Питающейся сочною травой.
Ее походка дивно величава,
Стройнее стан тростинки луговой.
Бряцают ноги серебром, а руки
Влюбленных ловят петлей роковой.
Влюбился я в ряды зубов перловых,
Как бы омытых влагой заревой.
Я ранен был. Газелью исцеленный,
Теперь хожу я с гордой головой.
Я награжден за страсть, за все хваленья,
За все разлуки жизни кочевой.
К тебе любовь мне устрашает душу,
Того гляди, умрет поклонник твой.
Но с каждым днем все пуще бьется сердце,
И мучит страсть горячкой огневой.
Мне долго ль поцелуя ждать от той,
Что в мире всем прославлена молвой?
Что превзошла всех в мире красотой —
И красотой своей и добротой?
Перевод С. Шервинского

«Сторонишься, Хинд, и поводы хочешь найти…»

Сторонишься, Хинд, и поводы хочешь найти
Для ссоры со мной. Не старайся же, нет их на деле.
Чтоб нас разлучить, чтоб меня ты сочла недостойным.
Коварные люди тебе небылицы напели.
Как нищий стою, ожидая желанного дара,
Но ты же сама мне достичь не дозволила цели.
Ты — царская дочь, о, склонись к протянувшему руку!
Я весь исстрадался, душа еле держится в теле.
В свой ларчик заветный запри клевету и упреки,
Не гневайся, вспомни всю искренность наших веселий.
Когда ж наконец без обмана свиданье назначишь?
Девичьи обманы отвратней нашептанных зелий.
Сказала: «Свиданье — в ближайшую ночь полнолунья,
Такими ночами охотники ловят газелей».
Перевод С. Шервинского

«Велела мне Нум передать…»

Велела мне Нум передать: «Приди! Скоро ночь — и я жду!».
Люблю, хоть сержусь на нее: мой гнев не похож на вражду.
Писал я ответ: «Не могу», — но листок получил от нее.
Писала, что верит опять и забыла сомненье свое.
Стремянному я приказал: «Отваги теперь наберись,
Лишь солнце зайдет, на мою вороную кобылу садись.
Мой плащ забери и мой меч, которого славен закал,
Смотри, чтоб не сведал никто, куда я в ночи ускакал!».
К Яджаджу, в долину Батта мы с тобой полетим во весь дух.
При звездах домчимся мы в Мугриб, до горной теснины Мамрух!»
И встретились мы, и она улыбнулась, любовь затая.
Как будто чуждалась меня, как будто виновен был я.
Сказала: «Как верить ты мог красноречию клеветника?
Ужели все беды мои — от злого его языка?».
Всю ночь на подушке моей желтела руки ее хна.
И уст ее влага была, как родник животворный, ясна.
Перевод С. Шервинского

«Как изваяние святое…»

Как изваяние святое,
      застывшее у алтаря,
Она стояла неподвижно,
      светлей, чем вешняя заря.
Но сверстницы ее выводят,
      и антилопой горделиво
Она плывет походкой легкой
      среди подружек горделиво…
Ее от взоров любопытных
      скрывали долго и упорно,
И на щеках ее ликует
      румянец юный, непокорный.
«Ты любишь ли ее?» — спросили,
      и я ответил без запинки:
«Моя любовь неизмерима,
      как звезды в небе, как песчинки.
Мою похитившая душу —
      она достойна восхищенья:
Как совершить она сумела —
      спросите! — это похищенье?..».
Перевод Е. Николаевской

«Не сказать ли мне всадникам, рвущимся вдаль…»

Не сказать ли мне всадникам, рвущимся вдаль,
Что в колючей степи отдыхают — в пути:
«Ваш привал затянулся, пора на коней!
Ведь уж время настало Плеядам взойти.
Затянулся ваш сон… Я же сон потерял:
Думам тягостно жгучее горе нести».
Друг мой горькое слово сказал мне о ней, —
(Горьких слез не уйму — как беду отвести?)
Он сказал: «Ты Сулейму скорей отпусти…».
«Не могу, — мне ответило сердце, — прости…».
Плачь со мною над тем, что таится в душе,
И за страсть не брани — не могу я уйти…
Перевод Е. Николаевской

«О друзья, я так встревожен…»

О друзья, я так встревожен,
             ну, а вы, душой щедры,—
К тем сверните ранним утром,
             кто свернуть готов шатры.
Рода Зейнаб не браните —
             все печалюсь я о ней.
Я — ее известный пленник,
             до исхода наших дней.
Нашей встречи с нею в Хейфе
             не забыть — пока живу,
Вспоминаю и волнуюсь,
             будто вижу наяву.
Зейнаб в сердце воцарилась
             и господствует над ним,
В моем сердце не оставив
             места женщинам другим.
В мое сердце по-хозяйски
             не пускает никого,
Лишь шутить мне дозволяет,
             ну, а больше ничего.
Лишь ее люблю одну я,
             без нее — не жить ни дня?
Только к ней стремлюсь, — за это
             не корите вы меня!
У сестер она спросила,

Еще от автора Афзаладдин Хакани
Искандер-наме

Низами считал поэму «Искандер-наме» итогом своего творчества, по сравнению с другими поэмами «Хамсе» она отличается некоторой философской усложнённостью. Поэма является творческой переработкой Низами различныхсюжетов и легенд об Искандере —Александре Македонском, образ которого Низами расположил в центре поэмы. С самого начала Александр Македонский выступает как идеальный государь, воюющий только во имя защиты справедливости.


Из персидско-таджикской поэзии

Небольшой сборник стихов Ильяса ибн Юсуф Низами (1141–1211), Муслихиддина Саади (1184–1292), Абдуррахмана Джами (1414–1492), Афзаладдина Хакани (1121–1199) и Насира Хосрова (1003–1123). .


Родник жемчужин

В книгу вошли стихотворения и отрывки из поэм персидских и таджикских поэтов классического периода: Рудаки, Фирдоуси, Омара Хайяма, Саади, Хафиза, Джами и других, азербайджанских поэтов Хакани и Низами (писавших на фарси), а также персоязычного поэта Индии Амира Хосрова Дехлеви.


Хосров и Ширин

Содержание поэмы «Хосров и Ширин» (1181 год) — всепоглощающая любовь: «Все ложь, одна любовь указ беспрекословный, и в мире все игра, что вне игры любовной… Кто станет без любви, да внемлет укоризне: он мертв, хотя б стократ он был исполнен жизни». По сути это — суфийское произведение, аллегорически изображающее стремление души к Богу; но чувства изображены настолько живо, что неподготовленный читатель даже не замечает аллегории, воспринимая поэму как романтическое любовное произведение. Сюжет взят из древней легенды, описывающей множество приключений.


Лейли и Меджнун

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пять поэм

За последние тридцать лет жизни Низами создал пять больших поэм («Пятерица»), общим объемом около шестидесяти тысяч строк (тридцать тысяч бейтов). В настоящем издании поэмы представлены сокращенными поэтическими переводами с изложением содержания пропущенных глав, снабжены комментариями.«Сокровищница тайн» написана между 1173 и 1180 годом, «Хорсов и Ширин» закончена в 1181 году, «Лейли и Меджнун» — в 1188 году. Эти три поэмы относятся к периодам молодости и зрелости поэта. Жалобы на старость и болезни появляются в поэме «Семь красавиц», завершенной в 1197 году, когда Низами было около шестидесяти лет.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Пятнадцать тысяч монет

Эпоха Сун в Китае (X–XIII вв.) ознаменована расцветом популярной народной литературы, центральное место в которой занимал жанр рассказа. Рассказы сунской эпохи остаются непревзойденными образцами устного народного творчества. Они послужили основой для дальнейшего развития письменной литературы — к ним восходят не только многие позднейшие рассказы, но и романы.


Ивритская классика прошлого века

В этой небольшой антологии собраны переводы стихов пяти ивритских поэтов-классиков начала 20-го века – Леи Гольдберг, Рахели, Хаима Нахмана Бялика, Ури Цви Гринберга и Зельды.


Японская классическая поэзия хокку

Перед вами книга из серии «Классика в школе», в которой собраны все произведения, изучающиеся в начальной школе, средних и старших классах. Не тратьте время на поиски литературных произведений, ведь в этих книгах есть все, что необходимо прочесть по школьной программе: и для чтения в классе, и для внеклассных заданий. Избавьте своего ребенка от длительных поисков и невыполненных уроков.Классические японские хокку изучаются на уроках литературы в 7-м классе.


Тысяча журавлей

В настоящей антологии представлены наиболее значительные произведения японской классической литературы (мифы, легенды, поэзия, проза, драматургия) — вехи магистрального развития литературы Японии на протяжении двенадцати веков (VIII—XIX вв.).Предисловия, сопровождающие каждую отдельную публикацию, в совокупности составляют солидный очерк по литературе VIII—XIX веков.