Любовь в отсутствие любви - [3]
— Как-то не подумал, на какой бы нам фильм сходить, — сокрушенно признался он. Потом спохватился: — Если ты, конечно, хочешь сходить в кино.
— Знаешь, совсем необязательно ходить в кино каждый раз, когда мы куда-нибудь выбираемся.
— Ты права. Честно говоря, мне и самому не очень-то хочется никуда идти.
— Может, пригласишь меня в гости?
Он уставился на нее во все глаза. Она спокойно встретила его взгляд, улыбнулась и подбодрила кивком:
— Правда, Саймон, по-моему, хорошая идея.
Машина вильнула на середину Юстон-роуд и проскочила левый поворот. Это совсем выбило Саймона из колеи. Когда они наконец добрались до места и вышли из машины, от бдительной Ричелдис не укрылось, что он весь дрожит. И ей не показалось, его и в самом деле трясло. Она ободряюще сжала его руку и повела по неосвещенной лестнице. Его же занимал только один вопрос: как признаться, что у него еще ни разу не было женщины.
Ричел ни о чем не спросила. Через час или около того он сладко потянулся:
— Мне кажется, я сплю. Никогда не думал, что это может быть так чудесно. Знаешь, я представить себе не мог, что ты…
— Что я?
— Что ты мне позволишь.
Они лежали совершенно обнаженные. Он потянулся к ней. Мерцающая чернота расширенных зрачков затягивала, кружила голову. У Ричелдис перехватило дыхание. Они долго любили друг друга, и она все время не отрывала своих глаз от его лица, будто хотела проникнуть как можно глубже в его мысли и желания. Чтобы воплотить их в жизнь. Она прошептала «люблю тебя».
— Это правда? — Вопрос остался без ответа. Он снова начал: — Я думал… — Он хотел сказать, что думал, что она не такая, что она хорошая, в смысле, приличная, девушка… Но ведь приличным девушкам не могут нравиться те вещи, которые нравятся мужчинам.
Наверно, каким-то шестым чувством она уловила его мысль. Ей вдруг стало жаль этого большого ребенка, и она протянула ему губы, в которых растворились все его сомнения.
Смущенно пересмеиваясь, они собрали раскиданную по ковру одежду и переместились в спальню, чтобы вновь унестись к вершинам прежде неведомого обоим блаженства.
— Послушай, неужели тебе было так же хорошо, как и мне?
— Гораздо лучше, — уверила она.
— Так не бывает.
— Бывает. Я не хотела тебе заранее говорить, что это случится сегодня. Я весь день об этом мечтала.
Ричелдис не могла налюбоваться Саймоном. Его тело оказалось для нее источником непрекращающегося восхищения — широкие плечи, покрытая курчавыми завитками грудь, сильные, длинные ноги. Впрочем, ее возлюбленный и сам, замирая, благоговел перед ее нежной и гладкой, как мрамор, кожей, волнующими разум округлостями, не веря, что ему позволили обладать этим великолепием. Они были так молоды, так счастливы! Невозможно описать словами те чувства, которые они испытывали, приобщившись к вечной тайне Любви. Человеческий язык бессилен передать ощущение Таинства, которому были послушны их разгоряченные нагие тела, сливающиеся будто бы отдельно от сознания своих владельцев, то уносящие их в темную пучину страсти, то возносящие их на седьмое небо. Скажу вам больше, в отличие от наркотического забытья или религиозного экстаза, их состояние, не омраченное ничем, было абсолютно естественным. Ритмичные движения словно вторили самой Природе, с ее вращением сфер, океаническими приливами и отливами, сменой времен года.
Когда они вновь обрели способность говорить, между ними возникла некоторая неловкость, которую оба предпочли скрыть друг от друга.
— Если бы я знал, что это так чудесно, то мы бы не потеряли столько времени, поедая кебабы на той неделе.
— Ах ты свинтус! А ну-ка отправляйся за едой!
— Ты на часы смотрела?
— А какая разница?
Ночь переливалась звездами.
Он обследовал свои запасы. Вскоре на плите грелось молоко. Нашелся пакетик имбиря. Поджарились тосты, наполняя комнату приятным, чуть горьковатым ароматом. Их намазали мармеладом. В глубине буфета обнаружились восточные сладости. Это был завтрак после первой ночи. Первый семейный завтрак.
Ричелдис прибирала комнату: вымыла посуду, вытерла тарелки и вдруг сказала:
— Пойдем смотреть на звезды?
— А ты не замерзнешь?
На ней был надет только его свитер, который она заботливо отряхнула, подняв с пола. Одеяние едва прикрывало ей бедра, но она не ответила на вопрос.
— Пойдем, — нетерпеливо повторила она.
— Разве ты не останешься до утра?
— У тебя очень узкая кровать. К тому же тебе нужно выспаться.
— Не оставляй меня, Ричелдис, никогда не оставляй.
— Пойдем смотреть на звезды.
Поняв, что подружка не шутит, он оделся, и они вышли на улицу.
Она по-прежнему была в его красном свитере, правда, под ним была ее собственная одежда. Держась за руки, они стояли, задрав головы навстречу морозному хрусткому воздуху, вдыхая безбрежность ночи.
