Любовь в холодном климате - [2]

Традиции семейства продолжал и отец моей подруги Полли Хэмптон. Если какой-либо англичанин и был бы способен достигнуть Олимпа и сравняться с небожителями, это, несомненно, был бы он. Он представлял собой тот тип английского дворянина, на который указывают сторонники аристократической власти в качестве самого надежного аргумента. Общественное мнение единодушно утверждало, что если бы у власти находилось больше подобных людей, страна не переживала бы нынешних беспорядков. Даже социалисты признавали его превосходство, тем более, что сейчас в Англии невозможно найти равного ему по популярности политика. Ученый, христианин, джентльмен, лучший стрелок Британских островов, самый красивый вице-король, какого мы когда-либо отправляли в Индию, популярный землевладелец, столп консервативной партии, замечательный старикан, короче говоря, который ничего не сделал, чтобы добиться всех этих превосходных титулов.

Только мы с моей кузиной Линдой, две непочтительные маленькие девочки, чье мнение не могло иметь ни малейшего значения, догадывались, что он был просто ловким старым мошенником, и именно леди Монтдор была человеком, выведшим эту пешку в ферзи. Как ни странно, леди Монтдор была крайне непопулярна, ее не любили в той же степени, насколько восхищались ее мужем, и, если ему случалось сделать что-то недостойное его репутации, это сразу же относили на счет ее влияния. «Конечно, это она заставила его так поступить». Я часто спрашивала себя, где бы он оказался, если бы его жена не запугивала и не подталкивала его, не интриговала и не «заставляла его это сделать»? Без ее неисчерпаемой энергии, амбиций и бесчувственности, сделавших ее столь нелюбимой в обществе, он не совершил бы ничего примечательного.

Моя теория не нашла понимания. Мне сказали, что ко времени нашего знакомства после его возвращения из Индии он был уже стар и отошел от общественной жизни, но в период пребывания у власти он держал под контролем не только судьбы людей, но и вульгарность собственной жены. Хорошая попытка, но я по-прежнему была уверена, что беспомощность лорда Монтдора не имела ничего общего с возрастом. Он по-прежнему был красив сексапильной женственной красотой, по-прежнему регулярно заседал в Палате Лордов и принимал участие в Тайном Совете, возглавлял множество комитетов, давал приемы в день рождения, но с тем же успехом все это могла проделывать картонная марионетка. Леди Монтдор, напротив, была из плоти и крови. Урожденная мисс Перотт, красивая дочь небогатых и ничем не примечательных сквайров, выйдя замуж за лорда Монтдора, она сделала гораздо лучшую партию, чем можно было ожидать.

Прошло не так много времени, прежде чем ее вульгарная жадность и снобизм, ее неумолимая грубость стали притчей во языцех и предметом множества анекдотов, заставлявших общество предполагать, что ее происхождение было либо низким либо американским. Но она в самом деле была хорошо воспитанной девушкой из приличной семьи, так что не было никаких причин, объясняющих эту стремительную трансформацию. Без сомнения, ее безудержная пошлость с годами стала более очевидной и менее контролируемой. В любом случае, ее муж никогда не замечал этого, и их брак был вполне счастливым. Леди Монтдор вскоре взяла в собственные руки его общественную карьеру, плодами которой он мог наслаждаться, не особенно утруждая себя, так как она приложила все усилия, чтобы окружить его ордой высокоэффективных подчиненных. Хотя он притворялся, что презирает общественную жизнь, составлявшую смысл ее существования, он весьма изящно мирился со своим успехом, найдя применение своему природному таланту приятного собеседника. «Разве лорд Монтдор не очарователен? Соня, без шуток, ваш муж настолько остроумен и так мил, что я уже обожаю его». Люди любили делать вид, что приходят в его дом только ради него самого, но это было пустым блефом, потому что общение со сторонниками леди Монтдор и членами ее личной партии не имели ничего общего с лордом Монтдором. Ненавистная многим за пределами своего дома, она преуспевала в качестве хозяйки.

Короче говоря, они были счастливы вместе и прекрасно друг друга дополняли. Единственная досада преследовала их из года в год в семейной жизни: они не имели детей. Лорд Монтдор желал иметь наследника, и вообще хотел иметь детей по более сентиментальным причинам. Леди Монтдор горевала страстно. Мало того, что она так же хотела дать мужу наследника, она не могла перенести неудачи в любой сфере жизни и, кроме того, была лишена объекта, на который могла перенести остаток энергии, не поглощенный общественной деятельностью и карьерой мужа.

Они были женаты почти двадцать лет и оставили всякую надежду на рождение ребенка, когда леди Монтдор стала чувствовать себя хуже обычного. Она ничего не замечала, придерживаясь своего обычного образа жизни, и только за два месяца до рождения ребенка поняла, что беременна. Она была достаточно умна, чтобы избежать насмешек, возможных в такой ситуации, и сделала вид, что хранила тайну специально, чтобы потом посмеяться со всеми вместе. «Разве это не феноменально? Я все узнала от дяди Дэви Уорбека. Он много лет то ли страдал, то ли наслаждался, выискивая свои болезни в медицинском словаре, и прекрасно разбирается в симптомах…». Тот факт, что родившийся ребенок оказался девочкой, никогда, казалось, не тревожил супругов. Леди Монтдор не было еще сорока, когда родилась Полли, и они поначалу надеялись, что она не останется их единственным ребенком. Но к тому времени, когда они поняли, что больше детей не будет, они так полюбили Полли, что сама мысль, будто на ее месте мог оказаться совсем другой ребенок, мальчик, казалась им абсурдной. Естественно, они хотели бы иметь мальчика, но только не взамен Полли. Она была их сокровищем, центром их вселенной.