Часть первая. Время разбрасывать камни
*
Я шла по нашей приемной – бесконечному светлому коридору восемнадцатого этажа, со стенами, увитыми нарисованным виноградом, с кадками искусственных пальм по всем по углам – этакой хлорвиниловый мирок с кондиционированным воздухом и оптимально-комфортной температурой, и думала, что в мире, похоже, уже не осталось ничего невозможного.
Об этом весьма убедительно свидетельствовали красочные плакаты на стенах: «Деторождение сегодня не имеет границ!» « Каждый имеет право на счастливое материнство и отцовство!» Внизу, как водится, картинка – слева папа, справа – мама, у каждого на ручках по ребятишке и оба лыбятся от уха до уха. Папа – мужественный красавец, стройный и мускулистый мачо, герой мексиканского сериала. Мама – вылитая Барби из набора игрушек «Салон красоты для любимой куклы» Оба с плоскими, как доска, животами – явно сами никогда не рожали. Над всеми безоблачное небо, (по которому золотыми буквами идет соответствующая надпись) и сверкающее желтое, как цыпленок, солнце. Ну и на заднем фоне, как без этого, золотая колосящаяся нива и синеющая речка, и вдобавок тающая в прозрачной дымке белоснежная вариация на греческую тему – не то храм, не то санаторий – видимо, они там живут.
Коридорчик у нас не маленький, но эти, с позволенья сказать, произведенья массового искусства, занимают не меньше трети всей стены справа и что-то около половины пространства слева – правда, здесь им изрядно мешают двери бесчисленных кабинетов.
Цокая каблуками, и ни о чем еще не подозревая, я привычно шла на работу и вдруг увидала Его. Главную любовь всей своей жизни.
Я сразу поняла, что это Он, и у меня от этого понимания сладко заныло под ложечкой.
Он стоял у двери в кабинет доктора Левина, и первой мыслью, возникшей у меня в тот миг, было: «Таких не бывает! Это же… фотошоп!»
Но вот он стоял, живой и реальный. Высокий, смуглый, с умным породистым лицом и мелкими темными кудряшками, облачком вьющимися вокруг головы. В руках у него была книга, настоящая, печатная, из бумаги, и он читал ее, пристроив на сгибе локтя и слегка склонив голову к плечу. Зрачки его бегали по строчкам быстро-быстро, как в мультике. Солнечный луч из ближайшего окна широкой полосой лежал на его груди наискось, точно орденская лента. Он был величественен, естественен и абсолютно нездешен. Как из другого мира.
А между тем, был второй четверг месяца – традиционный мужской день в отделении ЭКО, и значит Он, как и все мужики, томящиеся сейчас в очереди у этого кабинета, по всей вероятности, пришел на процедуру искусственного оплодотворения.
Я работаю в Институте Репродукции Человека уже черти сколько – попала сюда по распределению сразу после училища – так что основная часть очереди давно и хорошо мне знакома. Необъятных размеров толстяк в дорогом костюме – это Федя, по прозвищу Три Медведя. Оперный контра-тенор, утверждающий, что с каждой беременностью голос его все лучшеет и лучшеет. Детей своих – у Феди два мальчика, толстенькие и мордастенькие, похожие на отца как две капли воды (наверняка клоны) – он обожает, привозит им из гастролей кучу игрушек, но конечно, по большей части они сидят дома с нянькой. Хотя Федя любит притаскивать их с собой на прием и хвастать, какие они у него здоровенькие и славные.
Чета Каменевых – серьезные и симпатичные, оба известные врачи – один кардиохирург, другой гинеколог, по слухам вместе еще со студенческой скамьи, а сейчас им под сорок. У них трое детей – все три девочки, умницы и красавицы – в родителей. Для старшей, Наташи, они нанимали суррогатную мать – тогда еще вынашивание детей мужчинами не вошло в общепринятую практику. Двух младших выносили по очереди. И ведь, между прочим, по ним не ни за что скажешь – оба высокие, подтянутые, мужики хоть куда. Фитнесом, небось, занимаются.
Впрочем, гомики они все такие.
Кричевские – муж развалился в кресле и смотрит в одну, ему только видимую, точку, жена стоит рядом, нервно теребя ремешок от сумочки. Бедная тетка, двадцать восемь лет, только замуж вышла – и вдруг на тебе – рак яичников! На коленях, говорят, перед мужем стояла, покуда уговорила.
С другой стороны, я бы на его месте вообще бы не согласилась – во-первых – на фига фигуру уродовать, во вторых – одна угроза, что попадешь после родов в несчастные 10 процентов необратимых импотентов чего стоит!
Хотя тут еще вопрос бизнеса – он у них семейный, но официальная владелица фирмы она, а он всего лишь зав отделом маркетинга.
Березин – ну это просто местный сумасшедший. Серый свитер мешком, джинсы в пятнах, редкая взлохмаченная бороденка торчком, сальные седые волосы собраны в щуплый хвост. Глаза красные, опухшие. Никого он, конечно, не родил и не родит – у него и башлей-то таких нет. Однако каждый месяц Березин с остервенением копит деньги на первичный визит – между прочим, сумма тоже вовсе не маленькая, терпеливо дожидается своей очереди – и все для того, чтобы войти в кабинет, и снова, в сотый уже, наверное, раз рассказать врачу свою горькую историю.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)