Институт репродукции - [5]

*

Домой я летела до краев переполненная всяческими мыслями и чувствами.

Разумеется, это не мешало мне нормально ориентироваться в воздухе и держать под контролем свою «Астрочку». Она у меня вообще умница, хорошая, надежная машинка. В управлении – проще и не придумаешь. Легкая, изящная, маленькая – игрушечка, а не самолетик.

«Астрочку» мне подарил отец, когда узнал, как поздно я иногда возвращаюсь. Он же оплатил курсы пилотирования. Поэтому она, конечно, совсем моя, хотя и по документам отцовская. Но доверенность-то выписана на мое имя!

Пользует «Астрочку» чаще всего моя мама. Ей нужнее, у нее вечно всякие срочности, вопросы жизни и смерти. А я и на монорельсе могу прокатиться, не барыня.

К тому же, в отличие от отца, мама за меня никогда не волнуется. Ей бы и в голову не пришло!

А я вот, да, за нее волнуюсь! Мама ведь частенько возвращается домой гораздо позже меня. То с родов, то с митингов, а случается, и со свиданий. А чего, она ведь у нас красавица.

Бывает, что и совсем не приходит. Такая уж у нас мама. Мы привыкли, но я все равно волнуюсь.

Пролетая над Москвой и глядя на топорщащиеся бесчисленными антеннами крыши, я вспоминала Костю. Лыбилась при этом как идиотка. Все утрешнее успело за день подернутся в воспоминаниях легкой дымкой. Изображение на всплывающих в памяти картинках было расплывчатым и нечетким. И Костино лицо казалось еще более прекрасным и неземным, чем в действительности.

Интересно, как бы мы смотрелись с ним вместе?

Этакая несбыточная мечта – взглянуть на себя со стороны. Скосить изо всех сил глаза и узреть смутную тень собственного носа.

Навязчивые мысли о запершихся сейчас в кабинете Лерке и Льве Давыдовиче я тоже изо всех сил гнала прочь, но они все время возвращались, поэтому приходилось быть на чеку. Управлять собственным сознанием иной раз куда труднее чем самолетом! «Забудь, забудь, ты тут ни при чем, тебя все это не касается, все равно ты ничего не сможешь поделать. Тем более, все уже сто раз произошло, и ничего уже не исправишь. Раз такая совестливая, надо было собой жертвовать и соглашаться. А может, в самом деле ревнуешь? Обидно, что так быстро нашлась замена?» Но это уж была полная чушь. В конце концов, у нас с доктором Левой давным-давно все закончилось, толком даже и не начавшись, и если порой и пробегала какая-то искра, то что ж тут поделаешь.… пробегала.

В общем, домой я добралась в этаком кисло-сладком настроении. Посадила машину в сад, на любимой плешечке между грушей и яблоней. Обняла бросившуюся мне навстречу родную псину – именно обняла – у Демыча, нашего сенбернара замечательная привычка с разбегу закидывать тебе лапы на плечи – без тренировки не устоишь.

По ступенькам поднялась на крыльцо, толкнула дверь на террасу, вошла…

И на меня навалился наш вечный Хаос.

*

Сразу за террасой, безо всякого намека на прихожую у нас начинается кухня.

У плиты, как все последние полгода, хозяйничает Марфуша – волосы забраны вверх, чтобы не мешались, на ногах мои любимые серебряные сандалии (жутко дорогие, отцовский подарок), и даже безразмерная футболка нашего брата Гриши уже не в силах скрыть выступающий животик. Вскинула на меня ясные васильковые глазки шестнадцатилетнего подростка и приветственно махнула рукой, не отрываясь от своего ответственного занятия.

Между прочим, если б Марфушка в этом году не бросила школу, мы бы так никогда и не узнали, что такое настоящая еда. Кто, кроме нее, так кормил бы нашу ораву? Не мама же! От нее кроме сосисок и макарон вряд ли чего дождешься, разве что гречки еще.

Под ногами у Марфуши вертятся близнецы – Василий и Варвара. Оба мелкие тощие и рыжие. Дальнозоркие зеленые глазища прячутся за толстыми стеклами очков. Похожи на маленьких красных стрекоз, что тучами зависают летом над Яхромскими прудами.

– А-а-а! – завизжали близнецы хором, бросаясь ко мне наперегонки. Стукнулись по дороге лбами, взвыли и с разбегу на мне повисли. – Настя пришла!

– Ась, есть будешь? – спросила, не оборачиваясь, Марфуша, – У меня суп с грибами намечается, и картофельная запеканка с мясом.

– Спрашиваешь! Я голодная как волк, и усталая, как собака, – отвечаю я, на ходу отдирая от себя малышню и плюхаясь в свое любимое раздолбанное кресло. Мелкие с визгом, отталкивая друг друга, норовят взобраться ко мне на колени, плечи и прочие незащищенные выпуклости.

– Варька! Васька! – рявкает на них сестра. – А ну, уймитесь! Не видите – Настя устала. И не визжите так – Таня проснется.

Но поздно – из дальней комнаты уже слышен басистый рев. Мгновение спустя в кухню на роликах вкатывает Гриня – наш единственный и неповторимый Большой Брат, с отчаянно верещащим и трепыхающимся комочком плоти в руках.

– Что, кроме меня уже к ребенку подойти некому? Полон дом бабья! – возмущается он и, сделав крутой разворот, перебрасывает нашу младшенькую в мои привычно вытянутые руки.

Реакция у меня, надо сказать, отменная, сама себе поражаюсь. Впрочем, Гришка ведь этот маневр со мной далеко не впервой проделывает.

– А где мама? – спрашиваю я, безуспешно пытаясь заставить Танюху если уж не перестать орать, то хотя бы сделать паузу.