Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [95]

*

Их дома разделяет прекрасная бухта — а их сердца разделяет женщина: в августе 1936 года Лион Фейхтвангер, немецкий эмигрант, и Олдос Хаксли, британский автор «Нового дивного мира», спорят в Санари-сюр-Мер за благосклонность Евы Херман, красавицы и художницы, которая живет на окраине деревни вместе с Сибиллой Бедфорд, своей лесбийской подругой. Ева Херман по-своему разрешает эту коллизию: она спит сначала с Фейхтвангером, потом с Хаксли, а потом снова с Сибиллой Бедфорд. Фейхтвангер записывает в дневнике: «Довольно скверное настроение из-за Евы». Он любит играть другими людьми и ненавидит, когда кто-то играет им. Но Фейхтвангер знает толк в мести: он приглашает Сибиллу Бедфорд прогуляться вечером по набережной Санари. Однако та упорствует в приверженности своему полу. Тогда Лион Фейхтвангер решает попытать счастья с Сашей, заскучавшей женой философа Людвига Маркузе. И вот смотрите-ка: как только Ева узнает об этом, она сразу возвращается к нему и в его постель. На этот раз она беременеет и ей приходится ехать в Париж, чтобы сделать аборт. Как мы видим, жизнь в Санари по-прежнему проходит под знаком душевных и физических страданий, ревности, страстей и любовных безумств. Может показаться, что нацистский террор где-то далеко и всем удалось спастись от него.

*

Своим уникальным сочетанием теплоты и юмора Маша Калеко достучалась до сердец многих читательниц и читателей. Ее стихи воспевают бесчисленное множество вариантов любви и жизни — в них есть мимолетность, обман, упрямая вера в счастье: «И снова скорый поезд / любимого уносит…» Но Маша Калеко писала о чувстве зыбкости, обладая прочным тылом: это ее любовь с мужем Саулом, слепо преданным ей. Да, она не раз изменяла ему, но всё же: «Другие — бескрайнее море, а ты как надежный причал». Когда их брак переживает кризис, они делают то же, что и многие другие пары, спасающие потухший огонь, — переезжают в другую квартиру. Как только они вселяются в замечательную квартиру старого дома на Бляйбтрой-Штрассе, Маша Калеко чувствует, что беременна. И она знает, что отец ребенка — не Саул Калеко, а Хемьо Винавер. Ее муж, будто предчувствуя что-то, когда-то написал ей: «Будь неверна мне, сколько хочешь / Но только чтобы я не знал». Но с каждой неделей становится всё сложнее скрывать растущий живот. Как и ее любовь к Хемьо, к этому рассеянному композитору-еврею, который очаровал ее в первую же секунду. Они случайно оказались за соседними столиками в «Романском кафе», он подошел к ней и вручил записку: «Маша, мне нужен ребенок от тебя».

Это уже двойное предвидение — и со стороны обманутого мужа, и со стороны будущего отца. Двадцать восьмого декабря рождается Авитар Александр. Его мать боится сказать мужу правду, и для нее начинается год страданий. Она любит сына — но видит в его улыбке черты своего любовника. А муж гордо отмечает, как мальчик похож на него.

Маша Калеко разрывается на части. И в один прекрасный день, в 1937 году, у светофора, когда по левую руку от нее стоит мужчина, кольцо которого она носит на пальце, а по правую — тот, кому отдано ее сердце, она признается. В коляске плачет Авитар Александр.

Хемьо Винавер переезжает к Маше и их сыну на Бляйбтрой-Штрассе. А Саул Калеко — в пансион. Он — автор книги «Иврит для продолжающих». Но в одиночестве он самый что ни на есть начинающий. Двадцать второго января 1938 года они с женой разводятся, а 28-го Маша Калеко выходит замуж за Хемьо Винавера. Во многих своих стихах она призывала быть осторожнее, когда исполняются желания. Теперь пришел ее черед: через четыре дня после свадьбы она, раздосадованная, пишет в дневнике: «Он такой вспыльчивый, а когда он кричит, то я думаю: вот она, „великая любовь", которой все завидуют. Я ушла от нелюбимого мужа, чтобы пойти за любимым человеком. Чтобы обрести рядом с ним мир для себя и ребенка». Но всего через несколько недель Маша Калеко пишет трогательные строки: «Для меня он самый любимый на свете. Я знаю, что он меня очень, очень, очень сильно любит, я верю ему, когда он говорит, что я для него такая женщина, которая способна быть и его любовью, и его родиной». И это правда. В октябре они вместе со своим любимым сыном эмигрируют в США, их новой родиной становится Нью-Йорк, 378/385, Central Park West. Их взаимная любовь не стареет. Как не исчезает и тоска по Берлину. Она сочиняет стихотворение: «Конечно, я здесь happy / Но счастлива ли я?»

*

Нью-Йорк — уже третья мировая столица после Берлина и Парижа, где Курт Вайль и Лотте Ленья поселились за последние пять лет. С легким багажом они окончательно уехали из Европы: несколько чемоданов с одеждой, нотами, записными книжками, остатки гонораров за «Трехгрошовую оперу». That’s it. Им нужно всё начинать сначала, как и всем остальным, оказавшимся тут, — сначала они испытывают облегчение, а потом страх перед будущим. Но они не дают себя убаюкать ностальгии и сентиментальности немецких эмигрантов в гостинице «Бедфорд». Они хотят работать, а не вспоминать со слезами на глазах «старое доброе время». Хотят делать карьеру в Новом Свете. Зубрят английский. И добиваются успеха в своих областях: уже через год после прибытия в Америку на Бродвее идет первое крупное шоу Вайля. А Лотте Ленья заводит первого американского любовника — драматурга Пола Грина. Всё как всегда. А 19 января 1937 года в нью-йоркском ЗАГСе они во второй раз говорят друг другу «да». Процесс примирения завершен. Вайль понимает, что в его семье всегда будут появляться новые участники. «Второй раз — уже с гарантией», — говорит Лотте Ленья, когда рассказывает друзьям о своей новой свадьбе. А Курт Вайль, после нескольких месяцев в Голливуде, приходит к такому выводу: «Я считаю, что мы единственная пара без проблем». Наши поздравления. Как сформулировал Рильке: «Любовь. Господи боже — любовь»