Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [94]
Зато провидению было угодно, чтобы Грюндгенс женился именно в тот день, когда были напечатаны первые фрагменты романа. Слухи о его гомосексуальности стали в Берлине такими громкими, что для сохранения должности руководителя гостеатра на площади Жандарменмаркт ему нужно было обязательно вступить в формальный брак. И он женится на Марианне Хоппе, двадцатисемилетней актрисе, которая, со своей стороны, тоже гораздо больше интересуется женским полом. В 1936 году они вместе поселяются в небольшом поместье в Цезене, изъятом у бежавших евреев. Мать Грюндгенса заранее осмотрела и одобрила новый дом. После регистрации в ЗАГСе молодая чета едет туда, Марианна принимает ванну, Грюндгенс ложится подремать. Вечером приходят несколько гостей, но Грюндгенсу пора в Берлин, на сцену. Когда он возвращается домой, гости уже ушли, а Марианна спит. Так Грюндгенсу удается счастливо отделаться уже от второй первой брачной ночи. В Берлине народ сочиняет про него забавные стишки: «У Хоппе и Грюндгенса жизнь без затей, у Хоппе и Грюндгенса нет детей, а если дети и будут, то Грюндгенс тут совсем ни при чем».
Летом 1936 года в Остенде на берегу Северного моря разыгрывается маленькая пьеса для трех актеров, причем актеры прекрасные и прекрасен их спектакль. Итак, в порывах ветра выступают: сначала Йозеф Рот и Стефан Цвейг, очень разные писатели и друзья, один в эмиграции совсем спился, второй непрерывно совершенствует эстетику своего «Вчерашнего мира», как будет называться его самая известная книга. Их партнерша — тридцатиоднолетняя Ирмгард Койн, прославившаяся в двадцатые годы в Берлине романом «Девушка из искусственного шелка» и недавно навсегда покинувшая Германию. Йозеф Рот и Ирмгард Койн узнают себя друг в друге, в тихом отчаянии, в робкой надежде. Они вместе погружаются в поздний экстаз — экстаз литературы, жизни и алкоголя. А третий, задушевный друг Рота Стефан Цвейг, в своем стиле скромно отходит в сторону, пакует чемоданы и желает влюбленным всего наилучшего. Его совет: «Не потеряйте свое счастье». И вот Йозеф Рот садится на поезд и вместе с Ирмгард Койн едет, огибая Германию, в Галицию, к могилам своих еврейских предков. «Я должен еще раз взглянуть на них», — говорит этот юный старик своей мудрой и умеющей пить возлюбленной, которую он всё сильнее тянет на алкогольное дно. В течение двух лет они будут самой странной и самой трогательной парой немецкой эмиграции.
А в Париже, в самой длинной пьесе для трех актеров тридцатых годов, на короткое время появляется новый участник. Гонсало Море, богемный перуанец с необычной внешностью, дополняет немного застоявшийся menage-a-trois Анаис Нин, Генри Миллера и Хьюго Гилера.
В субботу, 14 сентября 1936 года, Генри Миллер желает, чтобы Анаис Нин переночевала у него в новой квартире, как она обычно делает по субботам. Когда она приходит к нему субботними вечерами, он чувствует себя главным человеком в ее жизни. Но в эту субботу Гонсало ужасно ревнует ее к Генри и требует прийти к нему, угрожая расставанием. Поэтому Анаис Нин до наступления вечера подмешивает Миллеру в чай сильное снотворное, и тот вскоре засыпает. Она на цыпочках выскальзывает из квартиры и проводит страстную ночь с Море. В шесть утра она бежит обратно и тихо забирается под теплое одеяло к Генри; тот мирно похрапывает и ничего не заметил. Когда он просыпается, она окружает его заботой. После элегантного завтрака она едет к мужу, к Хьюго Гилеру, в роскошную новую квартиру и по пути покупает букет цветов для него. Вечером она пишет в дневнике: «Никакой вины. Никакого сожаления, никакого чувства вины. Только любовь».
1936 год — поворотный для Либертас и Харро Шульце-Бойзена. Они женятся и переезжают в новую квартиру на Вайц-Штрассе, 2 в Шарлоттенбурге, которая сразу становится тайным местом встреч элитной группы Сопротивления, состоящей из врачей, художников и профессоров. А чтобы Харро в Министерстве авиации получил звание лейтенанта и доступ к важной информации, его жена помогает продвижению Харро по службе. Когда Герман Геринг приезжает на выходные в ее родовой замок Либенберг, чтобы поохотиться на ланей, Либертас тоже отправляется туда. Геринг подстрелил двух мощных оленей, он доволен трофеями и хочет уйти к себе в комнату, но очаровательная дочь хозяев завязывает с ним долгий разговор. Она рассказывает, что ее мужа не допускают до ответственных должностей в министерстве из-за журналистских грехов юности, несмотря на безупречную службу. Геринг обещает заняться этим вопросом. И выполняет обещание. Он не подозревает, что лично произвел в офицеры не образцового нациста, каким прикидывается Харро Шульце-Бойзен, а борца Сопротивления. Храбрая Либертас тоже блестяще играет свою роль — в этом году она даже сдает свой партбилет НСДАП. Она, мол, теперь замужем и должна посвятить себя мужу и дому: «В связи с замужеством исчезли предпосылки для моей политической активности». Нацистам приходится согласиться с такими выводами. На самом же деле эта жена ведет такой образ жизни, который возмущает и ее мать, и свекровь. Ей двадцать два года, и она даже не думает варить мужу суп, нет, она хочет стать журналисткой и писательницей, вести рядом с ним свою самостоятельную жизнь, как будто на дворе по-прежнему золотые двадцатые. Когда Либертас с гармошкой, «лейкой» и блокнотом отправляется на ржавом грузовом пароходе из Гамбурга в сторону Черного моря, Харро объясняет матери: «Просто дело в том, что я и сам хотел, чтобы Либс уехала, потому что я хочу, чтобы моя жена научилась и без меня жить как самостоятельная личность». Но это совершенно не успокаивает его маму, которая живет в Мюльхайме в Рурской области. Она пишет сыну, что такая семья никуда не годится. Но у Харро другое мнение: «Много ли ты знаешь о тонких, бесконечно тонких законах, по которым строится счастливая семья? Я еще достаточно сильный мужчина и у меня есть потребность добиваться любви женщины и защищать эту любовь. Но я не сексуальный хищник, я бесконечно люблю свою жену, поэтому я не буду исключать из семейной жизни приключения и трудности, наоборот, я принимаю их». Как сильно сказано. Особенно если учесть, что, что нацисты уже добавили в его семейную жизнь одну очень важную трудность: после пыток лета 1933 года его почки в таком ужасном состоянии, что, как он признаётся в письме брату, он не может выполнять свои супружеские обязанности так, как ему хотелось бы. Но Либертас пишет ему с корабля, идущего к Черному морю, окруженная матросами: «А что касается верности, мальчик мой, то тебе нечего опасаться». И это тоже сильно сказано.
