Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [80]

*

Женщины похожи на города, думает Эрнест Хемингуэй, вернувшись в Париж. Поначалу ты любишь их именно за то, что потом раздражает. В январе 1934 года он пишет для американского мужского журнала Esquire краткий обзор ситуации в столице Франции. И какова же эта ситуация? Она ошеломляет. «Поражает, с каким спокойствием тут все говорят о следующей войне, как будто это уже решенное дело, с которым приходится мириться». И далее, обращаясь к своим американским читателям: «Ну хорошо, в Европе всегда шли войны, но нам не стоит вмешиваться в следующую. А если кто-то хочет на войну, чтобы узнать, что это такое, или из любви к какой-то стране, то пусть едет на свой страх и риск». Потом он рассказывает о своей любви к Парижу — и понимает, что изменился не город, а он сам: «Париж прекрасен осенью. Было прекрасно провести тут молодость, это была школа, которую нельзя прогуливать. Все мы когда-то любили Париж, а кто не согласен, тот лжет. Но город — как возлюбленная, которая не стареет, и теперь у нее другие любовники. Вначале, когда мы еще не знали ее, она была довольно старой. Но мы думали, что она просто постарше нас; это влекло нас к ней. А когда мы разлюбили ее, то стали упрекать в том, что она постарела. Это было ошибкой. У Парижа всегда один и тот же возраст и всегда новые любовники». И далее, очень по-осеннему и очень искренне: «Что до меня, то я теперь люблю кое-что другое». Что именно, он не раскрывает.

*

Над своим главным живописным произведением Ман Рэй работал почти восемнадцать месяцев. Еще в 1932 году он повесил над кроватью холст шириной два с половиной метра, чтобы нарисовать на нем губы, плывущие по небу. Полгода он рисовал губы Кики с Монпарнаса, а потом заметил, что это совсем не те губы, что являются ему во сне. Тогда он начал всё с начала, теперь он пишет губы Ли Миллер, своей помощницы и возлюбленной, которая ушла от него и которую он не может забыть. И вот картина готова, на ней стоит дата создания «1932–1934», а называется она «А l’heure de Fobservatoire — Les Amoureux» [77]. Первая часть названия отсылает к обсерватории, которую он каждое утро видит по пути на работу, он поместил ее в левый нижний угол картины. Одновременно картина намекает на Ли Миллер, которая живет по другому, американскому, времени, а если в США набрать номер точного времени, то прозвучат слова «United States Observatory Time». A «Les Amoureux», «Влюбленные» — ну да, это нежный привет их общему прошлому, это их краткое парение над облаками. Губы, летящие по небу, похожи на два тела, прижимающиеся друг к другу в некоем космическом экстазе. Невероятно, как вся эта символика в итоге не приводит к китчу. «Любовь, — скажет потом Ман Рэй, — приобретает вселенский масштаб в этом произведении, написанном во времена, когда Европа начинала тонуть в потоках ненависти».

*

Всего два года семейного счастья выпали на долю бывшего генерала и рейхсканцлера Курта фон Шлейхера и его Элизабет. Тридцатого июня пять человек проникают ночью в его дом в Ной-Бабельсберге и расстреливают обоих. Генерал умирает на месте, его жена — вскоре, в больнице соседнего городка Новавес. Гестапо конфисковало оба трупа, чтобы избежать домыслов и попыток расследования, и «похороны» на кладбище в Лихтерфельде проходят без участия скончавшихся. Нет сомнений, что это двойное убийство было делом рук СС, но до сих пор ведутся споры о том, кто отдал приказ — Герман Геринг, Генрих Гиммлер или сам Адольф Гитлер. Кстати, после ночного убийства днем 1 июля у дома Шлейхеров снова появляется отряд людей с пистолетами, но они обнаруживают там только родственников, скорбящих по бывшему рейхсканцлеру. Иозеф Геббельс записывает в дневнике: «В Берлине всё по плану. Никаких промашек, только Элизабет Шлейхер была убита случайно. Жаль, но ничего уже не изменить». Одной невинно убитой больше? «Жаль». Вот он, язык Третьего рейха, который так безжалостно анализирует Виктор Клемперер. Эти слова Геббельса относились к серии убийств, вошедшей в историю как «ночь длинных ножей» — среди прочих были убиты лидеры так называемого путча Рёма [78], то есть практически всё руководство СА. Кстати, Курцио Малапарте в 1932 году точно описал подобные события в своей книге «Техника государственного переворота». Когда император Вильгельм II на следующее утро узнаёт у себя в Нидерландах об убийстве Курта фон Шлейхера, у него умирает последняя надежда на восстановление монархии; на ее место приходит ужас от варварства нового режима.

*

Жарким днем 14 июля 1934 года в нашу книгу на всех парусах врывается новая пара. На озере Ванзее темнеет уже раньше, чем в начале лета, солнце клонится к горизонту, с севера / северо-запада дует прохладный бриз. Двадцатилетняя Либертас в бикини и широких красных штанах стоит на корме яхты «Haizuru», принадлежащей ее другу Рихарду фон Раффаю. Вдруг из камышей к ним направляется вёсельная лодка. Она движется неторопливо, но целенаправленно, молодой человек с развевающимися волосами гребет сквозь кувшинки прямо к яхте. Он представляется: Харро Шульце-Бойзен, адъютант имперского Министерства авиации. Это любовь с первого взгляда. Ее уже бывший парень Рихард прекрасно видит, что у него на глазах происходит магия. Он спрыгивает с собственной яхты на пристань яхт-клуба «Блау-Рот» и деликатно уступает судно влюбленным. «Наступила теплая июльская ночь / полная нежности», — пишет Либертас о судьбоносном дне их встречи. Но когда она стаскивает с Харро его рубашку, то содрогается: по всему телу рубцы и шрамы, у него нет половины уха, на бедре выжжены свастики. Он рассказывает, что год назад побывал в пыточных подвалах гестапо, и там они с помощью плетей и железных болтов показали ему, активисту и издателю журнала