Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [54]

*

Вечером 1 января в Мюнхене, в «Бонбоньерке» рядом с «Хофбройхаусом» [55], проходит премьера кабаре Эрики Манн под названием «Перечница». Вся программа построена на высмеивании национал-социалистов и их мелкобуржуазной сути. В зале присутствуют родители Томас и Катя Манн, брат Клаус. На сцене блистают Эрика и ее подруга Тереза Гизе. Но Клаус Манн пишет в дневнике: «В углу сидят три чертовых нациста». Они всё записывают.

*

Хелена Вайгель в этом январе боится не столько конца Веймарской республики, сколько конца своего примерно тысячедневного брака. Она чувствует, что у ее мужа всё очень серьезно с этой Маргаретой Штеффин. Муж пишет ей и черным по белому врет, отвечая на вопрос, почему ему пришлось поселить любовницу так близко от их квартиры на Харденберг-Штрассе. «Я ведь уже говорил, да так оно и есть на самом деле: размещение Греты — сугубо практический вопрос. Я ни на секунду не задумывался о какой-то близости к ней». Но ему, кажется, не удалось до конца убедить Хелену Вайгель. Поэтому спустя два дня Брехт пишет снова — судя по всему, в театре уже шепчутся о двусмысленных сонетах, которыми обмениваются Штеффин и Брехт, наверное, и о беременности Штеффин тоже говорят. И Брехт пишет: «Дорогая Хелли, тебе нечего беспокоится. Ты же знаешь, я очень не люблю реагировать на сплетни и фантазии каких-то обывателей». Но после четырех лет брака она лучше всего знает то, что ее муж очень не любит реагировать на что-либо, кроме своих желаний.

*

Первый эмигрант 1933 года — Джордж Гросс. В своих рисунках и картинах он увековечил Веймарскую республику: толстые животы, цилиндры, обнаженные танцовщицы, безумие, бедность. А внимательный наблюдатель всегда замечает, когда что-то заканчивается. Когда он в прошлом году вернулся в Германию после короткой поездки в Нью-Йорк, где он читал курс в Art Students League, то еще на пристани в Бремерхафене, через пять минут после прибытия сказал жене, что приехал только для того, чтобы вскоре окончательно уехать. Академия художеств предложила ему постоянную работу — 150 долларов в месяц! Ева Гросс в последние месяцы чувствовала, что над ее семьей сгущаются тучи. Они сидят в поезде, Жорж пылко рассказывает ей об их будущей жизни в Нью-Йорке, она обнимает его и говорит: «Да, давай уедем». Сразу после приезда в Берлин они начинают избавляться от имущества из большой квартиры на Траутенау-Штрассе и из мастерской на Нассауише-Штрассе. Всё важное они упаковывают в контейнеры, которые отправятся за океан, остальное дарят — время не ждет. «Это было похоже на подготовку к премьере большой драмы или к началу битвы», — говорит Джордж Гросс. «Все откашливались и нервно поглядывали на часы, потому что в газетах ежедневно писали, что скоро пробьет двенадцать. А что будет потом, после двенадцати, — на это только намекали, но ни меня, ни моих друзей явно не ожидало ничего хорошего». Ева и Джордж Гросс лихорадочно заканчивают свою берлинскую жизнь. Одиннадцатого января они отводят детей, трехлетнего Мартина и пятилетнего Петера, к тете Евы, чтобы вернуться за ними летом. А 12 января они садятся в Бремерхафене на пароход «Штутгарт» судоходной компании «Северогерманский Ллойд» и отбывают в Америку. Чтобы никогда не вернуться. Они чувствуют это, когда рокочущие двигатели взбивают горы пены за кормой, а плоский северогерманский пейзаж превращается в линию, прежде чем исчезнуть.

*

Четырнадцатого января Виктор Клемперер в Дрездене пишет в дневнике эти безнадежные строки: «В новом году те же муки, что и в прошлом: дом, мороз, трата времени, трата денег, нет возможности взять кредит, Ева всё сильнее хочет дом и всё больше приходит в отчаяние. Эта затея погубит нас. Я это предвижу и чувствую себя беспомощным». А больше всего его огорчает то, что Ева, его любимая жена и великолепная певица, никогда, совсем никогда не открывает купленную для нее очень дорогую фисгармонию, чтобы спеть под аккомпанемент. Она не притрагивается к ней. Она онемела.

*

Зимой, когда Йозеф фон Штернберг уехал в Европу и Марлен Дитрих почувствовала себя в Голливуде одиноко, она начала роман с успешной танцовщицей и не слишком успешной сценаристкой Мерседес де Акоста. В посвященных кругах Голливуда последняя была известна в первую очередь как любовница Греты Гарбо. Нет сомнений в том, что именно это обстоятельство возбуждает Дитрих: она хочет хоть в чем-то обставить еще более знаменитую актрису. Своими мужскими костюмами и мужским бельем она осознанно играет с сексуальными идентичностями и ориентациями — а Мерседес де Акоста очень восприимчива к таким моментам после того, как Грета Гарбо надолго уехала к себе на родину, в Швецию. Марлен Дитрих готовит еду для Мерседес (она любит жарить картошку для своих возлюбленных, вот только для дочери Марии она никогда ничего не готовит) и почти каждый день присылает ей домой белые цветы. Тюльпаны кажутся мне слишком фаллическими, говорит Мерседес, и Марлен переключается на розы. Еще она присылает ей утренние халаты, белье, гели для волос, мыло и пирожные. Марлен Дитрих — лучший сервис по доставке на дом. А 16 января, как ей пишет Мерседес де Акоста, прошло ровно три месяца «с той священной и страстной ночи, когда ты отдалась мне».