Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [52]
И вот в темном ноябре Клаус Манн и Аннемари Шварценбах в Берлине тоже хотят победы жизни и любви. Но это непросто. В пронизывающе-холодные дни берлинской осени Аннемари Шварценбах, этот безутешный ангел, уже знакомый с кокаином, приобщается благодаря Маннам к морфию: «Большая доза у Э.», — записывает Клаус каждый раз, когда бывает у Эрики. Это еще сильнее сплачивает троицу. Эрика, самая сильная из них, неизменно в центре, Клаус и Аннемари, менее устойчивые, по бокам; вечерами они с одинаковой легкостью принимают наркотики, а вот жизнь на следующее утро вызывает у всех разные трудности.
Альма Малер-Верфель так характеризует общую ситуацию с потомками великих немецких писателей: «Дети Томаса Манна — геи и лесбиянки, дочь Ведекинда — грязная потаскуха, дети Вассермана — транжиры и шлюхи».
Москва, 8 ноября 1932 года. Идет слабый снег. В Кремле Надя и Иосиф Сталин по-разному готовятся к праздничному ужину по случаю пятнадцатой годовщины русской революции. Сталин вместе с Молотовым подписывает расстрельные списки бунтарей, предателей и подозрительных лиц, которых нужно ликвидировать на следующий день. А Надя принимает ванну. Она даже красится, чего обычно не делает, надевает черное платье с вышитыми красными розами, которое ей привезла из Берлина сестра Анна. Она поворачивается перед зеркалом. Сестра хлопает в ладоши и вставляет ей в темные волосы чайную розу.
Сталин после выполненной работы приходит на ужин в узком кругу. На нем всё тот же потертый китель, седые волосы взлохмачены, он с недовольным видом садится за накрытый стол. В его честь поданы грузинские блюда, телятина, соленая рыба, немного салата. Увидев за столом жену, он не обращает на нее особого внимания. Она начинает флиртовать с соседом по столу. И громко говорить о том, как она переживает за украинских крестьян, умирающих от голода.
Сталин сидит напротив нее и пьет водку — рюмку за рюмкой. Потом и он начинает флиртовать с Галей Егоровой [54], которая явно польщена его вниманием. И ничего не имеет против, когда Сталин начинает кидать ей в декольте шарики из хлеба. Надя с ужасом наблюдает за этим с другой стороны стола. Она злится. Она всё громче говорит о жестокой политике Сталина в отношении крестьян. Чтобы прервать ее, Сталин поднимает рюмку и провозглашает тост: «За уничтожение всех врагов государства! На здоровье!» Все присутствующие немедленно поднимают бокалы — кроме Нади. Он обращается к ней: «Эй, выпей с нами!» Она отвечает: «Я тебе не, эй“». Звенящая тишина. Все замирают. Надя встает, так и не притронувшись к бокалу, и выбегает из зала. Жена Молотова бежит за ней вслед, чтобы успокоить, а в зале мужчины издевательски комментируют капризы баб-истеричек.
Поздно ночью Иосиф Сталин возвращается в свою квартиру. Неизвестно, где и как он провел прошедшие часы — с соседкой по столу или в той же компании на даче. Известно только, что он так пьян, что сразу валится на свою походную койку, в которой предпочитает спать, даже став властелином огромной империи, подальше от спальни жены. Когда на следующий день около одиннадцати часов он просыпается после тяжелого сна, домработница сообщает, что его жена ночью застрелилась.
У Сталина подкашиваются ноги. Он бежит по коридору в ее комнату. Она лежит, мертвая, на своей постели, всё еще в черном платье с красными розами. Изо рта стекает струйка крови. Рядом лежит маленький маузер, который привез из Берлина ее брат. А на полу — увядшая чайная роза, выпавшая из волос.
Говорят, что у ее гроба он прошептал в слезах: «Я не смог спасти тебя». Но он не чувствует себя виноватым. Скорее преданным. «Она ушла от меня, как от врага», — говорит он. И добавляет: «Дети забыли ее через несколько дней, а для меня это вечная рана». Иосиф Сталин ощущает самоубийство жены как унижение, и оно разрушает в нем последние остатки доверия к людям. После 9 ноября 1932 года ему везде мерещатся заговорщики, которых необходимо уничтожать.
Альма Малер-Верфель сопровождает своего мужа Франца Верфеля в турне с выступлениями по Германии. Она всё сильнее ненавидит его за еврейство, утонченность и медлительность. Когда 10 декабря 1932 года они приезжают в Бреслау, Альма встречает мужчину, больше соответствующего ее вкусу: Адольфа Гитлера. Будет большой митинг. И Альма просит мужа в этот вечер обойтись на выступлении без нее. Она идет в ресторан гостиницы, выпивает бутылку шампанского и отправляется на встречу с Гитлером: «Я несколько часов ждала, чтобы увидеть его лицо. И что за лицо! Это не Дуче! Скорее юноша». Альма в восторге от речи Гитлера, она не может успокоиться и вечером, в салоне гостиницы, когда муж наконец-то возвращается со своего выступления. И тут они случайно встречают Гитлера, который живет в той же гостинице. У Альмы загораются глаза, она спрашивает Франца Верфеля: «Ну как он тебе?» Верфель отвечает: «Не очень симпатичный».
