Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [51]

Штеффин и без того травмирована, она уже делала аборты в 1928 и 1930 годах, потому что будущие отцы казались ей неподходящими. В первый раз это были даже близнецы. На этот раз отец не кажется ей неподходящим. Брехт же убеждает ее, что для их любви будет лучше избавиться от ребенка. И Маргарета Штеффин следует этой мужской логике, вся в слезах, как видно по ее стихам тех дней: «И большая любовь не поможет / Раздобыть тебе хлеба кусок / Детей тебе делать негоже / Если пуст у тебя кошелек».

Брехт по-своему заботится о ней. Он пишет длинные письма Хелене Вайгель, в которых просит ее не усложнять, он пишет, что всегда будет любить ее и тому подобное. Пишет, что сейчас у него много работы и «ужасные личные проблемы». То есть потчует жену классическими мужскими стратегиями избегания конфликтов. А любовнице после аборта он организует операцию у знаменитого профессора Зауэрбруха из «Шарите» — ее легкие истерзаны туберкулезом. Она входит в сумрачные годы без детей, но с облегченным дыханием. А Брехт сохраняет верность своему девизу: «Во время бури залечь на дно».

*

Шарлотта Вольф воплощает в себе для нацистов триединство мирового зла: ее увольняют из отделения контрацепции в единой Больничной кассе Берлина не только как еврейку, но еще и как социалистку, и как лесбиянку. Начальник сообщил ей, что, к большому его сожалению, не может продолжить трудовые отношения с ней ввиду сложившейся политической обстановки. Она устраивается на работу в электрофизический институт в Нойкёльне. Но уже вскоре — осенью 1932 года — она с ужасом видит в окно, как орды молодых мужчин в нацистской форме маршируют перед зданием института и несут транспаранты, на которых начертано: «Смерть евреям». Начиная с этого момента Шарлотта, которая знает, что имеет «ярко выраженную еврейскую внешность», чувствует себя в безопасности только в закрытых помещениях и рядом со своей партнершей Катериной — высокой светловолосой немкой. Но они больше не ходят, держась за руки, в конце двадцатых Берлин был достаточно толерантным для этого, а теперь, в 1932 году, это была бы провокация с непредсказуемыми последствиями. Они вместе ходят на курсы хиромантии, и пока там, за дверью, их родина неумолимо меняется, они изучают человеческие руки, линии которых никогда не меняются. Может ли Шарлотта прочитать по руке Катерины, что впереди расставание? Отец Катерины требует, чтобы она рассталась с любовницей-еврейкой ради собственной же безопасности. И она расстается. Шарлотта Вольф оглушена и проводит последние недели 1932 года как в полусне.

*

Роберт Музиль записывает в дневнике: «Я человек без свойств, вот только по мне это не заметно. Мне знакомы все общеизвестные чувства, разумеется, я умею себя вести, но у меня отсутствует внутренняя идентификация». Его жена Марта пытается применять позитивную психологию: когда он со злобным лицом садится за обеденный стол, она призывает его улыбнуться. Но мышцы смеха — единственные мышцы, которые Музиль никогда не тренировал, при всей своей острейшей ироничности. Несмотря на отвращение к жизни, на стопорящуюся работу, отчаяние и подавленные эмоции, осенью 1930 года он отправляет шестьсот страниц первой части «Человека без свойств» в издательство Rowohlt в Берлин. Когда Музиль возвращается с почты, Марта замечает у него на губах какое-то подобие улыбки.

Спустя год Музили переезжают из Вены в Берлин, мудрый писатель предчувствует, что в 1932 году увидит в Берлине тот самый переполох, который он описывает в «Человеке без свойств». Они с Мартой живут в пансионе «Штерн» на Курфюрстендамм. Ну что значит «живут»: денег у них нет. Она пытается приготовить хоть какую-то еду, он сидит за письменным столом и курит, причем сигареты без никотина. Марта осталась такой же, какой была в Вене, — домовитой, теплой и тихой. И он такой же, как в Вене, — депрессивный, холодный и вспыльчивый. Она успокаивает и сдерживает его. Еще она защищает его нервы от атак внешнего мира. Он любит ее. В полутьме берлинского пансиона, когда Марта уже спит, Музиль дарит своему герою Ульриху новую форму любви — в книге появляется его сестра Агата. В эти дни Музиль признается психологу Рене Шпитцу, что его любовь к Марте носит братско-сестринские черты. В декабре 1932 года выходит второй том, вернее, первая часть второго тома «Человека без свойств». В анонсе от издательства так говорится об Ульрихе, главном герое романа: «Вопрос об истинном пути приводит его в тысячелетний рейх любви — и здесь, в переживаниях брата Ульриха и сестры Агаты, автор воссоздает миф о запретной любви, прообраз всей мистики». Еще как воссоздает! Ульрих заявляет сестре, что вся мировая история «как минимум наполовину — история любви». Она в ответ: а наша история, дорогой мой брат, «это самая последняя история любви, которая может существовать. Наверное, мы будем последними могиканами любви».

*

Ноябрь 1932 года в Берлине. Снег с дождем, ветер, холод, политические новости становятся всё более зловещими, подразделения СА маршируют по улицам, еврейские интеллектуалы вовсю обсуждают эмиграцию: «Отвратительная запутанность ситуации. Гитлер всё орет и орет», — записывает Клаус Манн 7 ноября в своей затхлой, темной комнате в пансионе «Фазанен-Эк» в Шарлоттенбурге. У него фатальные предчувствия, он шляется по барам и борделям, питается холодными консервированными сосисками, встречается с бывшими и маниакально ищет свежий кокаин. Однажды ночью он идет на шестидневные велогонки