Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [44]

Однако Миллер постепенно эмансипируется. Начинается с того, что к ней в Париж приезжает ее отец Теодор, и Ман Рэю приходится наблюдать, как отец целыми днями фотографирует дочь обнаженной, в самых диких позах. А когда отец возвращается в Америку, Миллер фотографирует в своей парижской студии Чарли Чаплина. И начинает роман с ним. Редко встречаются такие веселые женщины, скажет потом Чаплин, и это можно считать настоящим комплиментом. В декабре 1931 года Чаплин берет ее с собой в Санкт-Мориц, где она фотографирует знаменитую Нимет Элуи Бей. Эта дама тоже весьма и весьма знаменита, потому что именно для нее Райнер Мария Рильке в 1926 году в одном из садов в Дуино сорвал ту самую розу, шипы которой так сильно поранили его, что он умер от заражения крови. Так вот, в Санкт-Морице она позирует перед камерой Ли Миллер — и даже не догадывается, что через видоискатель на нее смотрит соперница. Потому что ее муж, знаменитый египетский бизнесмен Азиз Элуи Бей, по уши влюбился в Ли Миллер. А Ли Миллер с ее специфическим отцом очень расположена к немолодым мужчинам с хорошими манерами и в костюмах-тройках.

*

В 1931 году запрещают не только антивоенный фильм по роману Ремарка «На Западном фронте без перемен», но и антилюбовную пьесу Альфреда Дёблина «Брак». Вдобавок ко всему жена Дёблина навсегда запрещает его любовнице Полле показываться в новой квартире Дёблинов на Кайзердамм в Берлине. Для Альфреда Дёблина это становится причиной нервного срыва, и он уезжает на лечение.

В декабре Ричард Осборн приводит на обед к Анаис Нин в Лувесьене под Парижем своего друга по имени Генри Миллер. Ранее Осборн прислал Нин несколько глав из рукописи его романа «Тропик Рака», то есть она уже представляет себе, кого привел к ней ее адвокат. Когда гости уходят, она записывает в дневнике признание: «Это человек, упивающийся жизнью. Он такой же, как я». Это сорок второй том ее обширного дневника, который с этого дня будет полностью посвящен сорокаоднолетнему Генри Миллеру. 29 декабря 1931 года он снова едет на ужин в Лувесьен, на этот раз вместе со своей женой Джун. Анаис Нин стоит у окна второго этажа своего дома, и когда видит юную американку, входящую к ней в сад, у нее пересыхает во рту. Влюбленность поражает ее подобно молнии, но она, разумеется, не подает и виду, за нее всё делает чау-чау Руби, который во время ужина без конца трется о ноги Джун.

Шестого января 1932 года Анаис Нин впервые встречается с Джун Миллер наедине. Она как в тумане, она ведь знает от Генри Миллера о лесбийских связях Джун. Они снова встречаются 11, 12, 14 и 18 января, они покупают в Париже одежду, ходят по кафе, немного целуются, когда никто не видит. Анаис просит Джун рассказать, как женщины занимаются сексом друг с другом. А Джун — почти такой же банкрот, как Генри, и она благодарна Анаис за то, что та покупает ей нижнее белье. Девятнадцатого января Джун внезапно уезжает из Парижа с чемоданами, полными нового белья. Хьюго Гилер, муж Анаис, который уже боялся, что жена уйдет к этой женщине, испытывает облегчение, но это длится недолго — 20 января мир для него окончательно переворачивается, потому что Анаис приглашает Генри остаться с ними на ночь. После этого Хьюго пишет в дневнике, который он ведет исключительно по принуждению Анаис: «Такая жизнь — настоящий ад». А для его жены это настоящий рай. После отъезда Джун она всю весну занята исключительно Генри — а он ею.

В Дрездене Виктора Клемперера, крещеного еврея, и его жену всё больше изолируют от университетской деятельности и общественной жизни. Пятого апреля 1932 года он записывает: «Один только страх за Еву и за себя. Больше ничего не чувствую». Он говорит, что они с женой живут «в плену». И надеются только на одно: на новый дом. В ходе прогулок они находят подходящий участок на склоне холма. Адрес — улица Вишнёвой Горы, 19. Когда они проходят мимо, там действительно цветут вишни. Может быть, там действительно всё наладится.

Настоящая весенняя идиллия — наверху цепь заснеженных горных вершин, внизу темно-синее озеро, вдоль променадов растут пальмы, листья которых поют на ветру вечную песню юга. В апреле 1932 года Эрих Мария Ремарк окончательно поселяется в Порто-Ронко. Здесь весна наступает раньше, а осень заканчивается позднее, тут всё чуть мягче, чем в далеком, северном Берлине, даже воздух. А на узких улицах и на центральной площади все ведут себя чуть элегантнее. Поэтому Ремарку, этому главному денди из всех писателей Веймарской республики, так здесь нравится, он любит эту grandezza [48], то чувство, с которым ты стоишь у бара в Асконе, а облака пролетают над озером. Он хочет остаться здесь. Тут он впервые чувствует себя хоть в какой-то безопасности. Он переводит взгляд с пишущей машинки на озеро, вода которого за секунду может сменить цвет с глубокого бирюзового на ярко-синий, смотрит на пальмы, на роскошные рододендроны, чьи корни за дождливые осенние недели стараются впитать побольше воды, чтобы весной исторгнуть ее в виде розового моря цветов. Ремарк каждый день совершает две прогулки: утром, после бритья у цирюльника, он идет в кафе «Вербано» за первым эспрессо, а вечером заходит в бар гостиницы «Шифф». Потом он возвращается домой, дыша теплым воздухом, скапливающимся между гор.