Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [46]

*

Но бывает и по-другому: «Тебя любят только тогда, когда ты можешь показать свою слабость, не провоцируя силу». Именно так происходит в жизни Теодора Адорно. Такова глубокая любовь Гретель Карплюс, этой красивой и гордой женщины. Что тут сказать? Наши поздравления.

*

Анаис Нин летом 1932 года снимает для Генри Миллера и его друга Альфреда Перле квартиру в рабочем районе Клиши. Она покупает ему тарелки, столовые приборы, мебель и пластинки Иоганна Себастьяна Баха, которого тот так любит. Для Миллера начинается «райское время». Почти каждый день к нему приходит его Ева, протягивает яблоко, и они наслаждаются грехом. «Тихие дни в Клиши» — так Миллер назовет книгу о своем периоде перед изгнанием из рая.

*

В каком месте труднее всего представить себе Вальтера Беньямина, этого городского интеллектуала, этого еврейского мудреца, автора книги «Происхождение немецкой барочной драмы» и авангардистских текстов о большом городе «Улица с односторонним движением», чьи темные глаза блестят за толстыми стеклами очков? И что это за место, куда лучше не попадать, если хочешь избавиться от наркотической зависимости, если ты прячешься от солнечных лучей в тени и прохладе кабинета? Правильно — Ибица. Но именно туда Вальтер Беньямин отправляется в апреле 1932 года. Разумеется, поездка становится продолжением его немецкой драмы — и его улицы с односторонним движением. С другой стороны, жизнь, как мы знаем, не всегда логична. И вот Вальтер Беньямин, обедневший, отчаявшийся и потерянный, в тысячах километров от любимого Берлина, посреди дикого и пустынного в те времена острова в Средиземном море, начинает работу над рукописью своей великой книги «Берлинское детство на рубеже веков». Когда его берлинский друг Феликс Нёггерат рассказал о своем доме на острове, Беньямин сразу собрал вещи, попросил у друзей денег на билеты и просто уехал, почти ничего не взяв с собой, кроме рукописи «Берлинской хроники» и нескольких детективов Жоржа Сименона, которые он читал на палубе, после того как 7 апреля сел в Гамбурге на грузовое судно «Catania», направляющееся в Валенсию. Двенадцать дней спустя, во вторник 19 апреля 1932 года, он сходит на залитый солнцем берег в порту Ибицы и совершенно не понимает, куда он сбежал, — он знает только лишь, от чего он сбежал. От внутренних демонов, которые склоняли его к самоубийству, от своих туманных профессиональных перспектив, от своих неудач в любви, от антисемитизма, первые порывы которого, предвещающие бурю, гуляют по улицам Берлина. С помощью Нёггерата он находит простой дом, «Ses Casetes» в Сан-Антонио, и теперь из его кабинета открывается чудесный вид на сверкающее синее море. Беньямин впечатлен архаичной архитектурой, неспешным ходом крестьянской жизни, которая, кажется, не менялась столетиями, он восхищается «спокойствием и красотой острова и его жителей». В Берлине и Париже из-за своей депрессии Беньямин не мог выбраться из кровати, а здесь он каждый день встает в семь утра — спускается на пляж, который всего в паре шагов, купается, а потом с книгой ложится под пинию на берегу. Когда наступает послеполуденная жара, он возвращается домой, читает и пишет там, об этом он рассказывает в письмах к Маргарете Карплюс, сердечной подруге, которая, к сожалению, только что решила выйти замуж за его друга Адорно. На Ибице нет ни электрического освещения, ни газет, зато есть время и свобода, и Беньямин наслаждается ими. В этом его активно поддерживает молодая немка из России Ольга Парем, тоже приехавшая в Сан-Антонио, с которой он познакомился год назад у своего друга Франца Хесселя. Она оставила воспоминания о том, чего никак нельзя ожидать от Беньямина, — но это хороший пример того, что делает с человеком любовь: он смеется. Он смеется всё время, когда они вместе. «Его смех, — рассказывает Ольга Парем, — был чудесным; когда он смеялся, открывался целый мир». Судя по всему, собственный смех, это нежданное счастье на пляжах Ибицы, так поразил Беньямина, что он сильно влюбился. Они целуются, уговаривают какого-то рыбака отвезти их на лодке в открытое море, отныне они каждый вечер садятся на маленькую яхту и плывут вдоль берега, к бесконечному закату. Беньямину кажется, что он спасен. Но чем отчетливее Ольга осознаёт, что своими руками удерживает падающего, тем больше она дистанцируется, и вскоре Беньямин перестает смеяться. Спустя месяц он в отчаянии предлагает Ольге Парем выйти за него замуж здесь, на Ибице, но она отказывается. Сначала с оговорками, потом окончательно.

И чем выше поднимается солнце над маленьким забытым островом в Средиземном море, тем темнее становится в душе Беньямина. После отвергнутого предложения он с возрастающим страхом ждет приближения 15 июля — своего сорокового дня рождения. Он боится подводить итоги, ему страшно, что у него так мало в активе. Он еще раз пытается на яхте убедить Ольгу в своей вечной любви. Безуспешно. Беньямин в отчаянии, он пишет своему другу Гершому Шолему, что хочет отметить сороковой день рождения в Ницце, причем в компании «одной странной подруги». Нет сомнений, что он имеет в виду старуху с косой. Но Ольга изъявляет желание прийти к нему на день рождения. Поэтому 13, 14 и 15 июля вместе с приятелем по имени Жан Сетц он выкуривает такое количество гашиша, что встречает юбилей в густом тумане — и остается жив. Около полуночи 17 июля он садится на паром на Майорку, а оттуда направляется в Ниццу. Ночью жарко, с моря не доносится ни дуновения ветра, на небе пелена туч, неподвижных и беспросветных. Вальтер Беньямин покидает Ибицу с намерением покончить с жизнью. В Ницце, в Hotel du Petit Parc, он составляет завещание. Он сидит в номере бедного пансиона, в комнате жарко, спать невозможно, ночь лижет грязные стены. В темноте становишься умнее, думает он. Но и дурнее. Одно компенсируется другим. Просто становится темно. Беньямин снова садится за стол и дописывает завещание. Он завещает серебряный кинжал Элизабет Гауптман, сотруднице и любовнице Брехта. Вообще-то его наследство невелико. «Angelus Novus»