Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [34]

*

Приехав в Голливуд, Марлен Дитрих сразу же снимается в своем первом фильме на студии Paramount. Йозеф фон Штернберг, сделавший из нее в Берлине «Голубого ангела», давно уже по уши в нее влюблен. Он пишет специально для нее сценарий фильма «Марокко» и ревностно следит за ее половой жизнью. Они счастливы вместе, но Марлен Дитрих скучает по Берлину и по дочери. Она едет в Европу. Освежает свой роман с Вилли Форетом. Ходит с мужем, няней и Марией в зоопарк. Вечером в мужском костюме и галстуке посещает лесбийские бары. И «Романское кафе» тоже. Такой вот ностальгический туризм. Она окунается в богему, наслаждается берлинскими фрикадельками и берлинским диалектом. Знакомится с Францем Хесселем, который хочет написать о ней статью для крупной газеты, записывает песни, и когда Марлен кажется, что она уже достаточно напиталась Берлином, в ней растет тоска по Голливуду и по Йозефу фон Штернбергу. Она снова садится на поезд, потом на корабль и возвращается в Америку. The show must go on.

*

Среди зеленых лугов Бранденбурга [36], еще задолго до появления завода Tesla, было популярно передвижение без выхлопных газов. Герхарт Гауптманн поселил здесь своего «Стрелочника Тиля». Эрнст Ровольт [37] всегда принимался ездить на велосипеде вокруг озера, когда уставал от своих писателей. А великий композитор Курт Вайль познакомился с великой певицей и актрисой Лотте Леньей во время прогулки на вёсельной лодке. Ленья после сумбурной юности в Вене сбежала от алкоголических выходок отца сначала в Цюрих, а потом в Берлин, где нашла пристанище у драматурга Георга Кайзера и его семьи. И вот в один прекрасный день тот просит Лотту встретить на вокзале композитора Курта Вайля. Она плывет к маленькой станции Фангшлёйзе на лодке через озеро Пецзее — во-первых, выдался солнечный день, а во-вторых, она надеется, что назад будет грести композитор. Она сразу узнаёт его — Вайль похож на профессора, железные очки, растрепанные редкие волосы, наметившийся животик, он очень приветлив и немного рассеян. Ловкая Лотте Ленья усаживает его в лодку и сразу понимает, что грести придется ей самой, если они хотят переплыть озеро до наступления темноты. Потому что Курт Вайль без умолку говорит — о своих произведениях, о природных красотах, об очаровании тишины. Лотте Ленья не сводит с него глаз — и когда они причаливают к берегу, с ними уже всё ясно. На самом деле всё было ясно еще на платформе, в то самое мгновение, которое зависло в воздухе на сотую долю секунды дольше положенного и соединило их глаза быстрым, сияющим лучом. Нет ничего сверхъестественного в том, что в нее можно влюбиться — прекрасные зубы с очаровательной щербинкой, чистая чувственность и, самое главное, неслыханный голос на октаву ниже ларингита, от которого композитор Курт Вайль сразу тает. «Когда я скучаю по тебе, — пишет он ей вскоре, — то сразу вспоминаю звучание твоего голоса, которое я люблю как природное явление». Он немедленно начинает сочинять песни для Лотте Леньи, чуть позже они поселяются вместе в Берлине и вместе переживают триумф «Трехгрошовой оперы». После экранизации 1930 года Лотте Ленья становится настоящей звездой — а во время театральной премьеры ее даже забыли упомянуть на афише, к негодованию супруга. Вскоре «Трехгрошовая опера» уже неразрывно связана с ней, с Лотте Леньей, «пираткой Дженни». Вечерами она поет на сцене вызывающие песни, а потом уютно устраивается под боком у своего композитора в их новой квартире на Байерн-Аллее и мурлычет, как кошка, наконец-то нашедшая подходящее место у печки. Но не за горами время, когда ее потянет на волю, в ночь, и Вайль поймет, что нужно отпускать ее, чтобы она могла к нему возвращаться.

*

Бенн бредет по улице. Хотя главные катастрофы еще впереди, уже сейчас у него такая походка, будто он несет их на своих плечах, «переполненный печалью, уверенный в гибели», по его собственным словам. Бенн полагает, что Рильке, которого он называет «недосягаемым немецким мастером», написал строки, навсегда оставшиеся в памяти его поколения: «Кто о победе будет говорить? Нам надо выстоять — и это всё…» [38]

*

В начале октября 1930 года Людвиг Витгенштейн и Маргерит Респингер встречаются в Швейцарии. Они говорят о свадьбе и целуются — но она вдруг отстраняется и мрачно глядит в сторону. Потом она плачет и говорит, согласно дневнику Витгенштейна, «что совершенно не понимает своего отношения к нему». Они катаются на лодке по Рейну рядом с Базелем, течением их прибивает к островку в камышах, там они продолжают разговор. Похоже на идиллию. Но после одного-двух долгих поцелуев Витгенштейн пугается. У него выступает пот, когда срабатывают гормоны. Они гребут назад, в Базель, потом он держит ее за руку, а она в оцепенении и избегает смотреть ему в глаза. Людвиг Витгенштейн, один из умнейших людей мира, никак не может понять свой собственный мир.

*

Шарлотта Вольф рано окунулась в волны Любви. Речка с таким поэтическим именем у стен маленького городка Ризенбург [39] была холодной, купальники были неудобными, но, когда коротким летом здесь, на краю огромной империи, светило солнце, она с подругами всегда лезла в воду. А когда в ее детские годы в начале века мимо проезжал император, направлявшийся на охоту в угодьях графа Финка фон Финкенштайна, то вся семья садилась в ландо и отправлялась в путь через вековые леса, вдыхая мшистый запах туманного утра и укрываясь теплыми пледами, чтобы хоть краем глаза увидеть Вильгельма II во всем его великолепии. Император поднимал руку, благосклонно принимая внимание и крики своих подданных из-за решетки охотничьего замка. Его усы тогда еще были черными. Потом в Данциге, в тринадцать лет, Шарлотта влюбилась в Иду, таинственную шестнадцатилетнюю еврейку из России. Вместе с семьей Иды она поехала в Сопот, и однажды ночью, когда родители спали, они впервые занялись любовью — их ноги еще были все в песке, а из открытых окон доносился шум моря. Они обе ничего не слышали о гомосексуальности, у них не было образцов для подражания, они всё начинали с чистого листа. Родители ничего им не сказали, только улыбались за завтраком, то ли из мудрости, то ли из наивности. Однажды Ида показала ей фотографию своей лучшей подруги из Одессы, Лизы, которая тогда жила в Берлине, и Шарлотта влюбилась в эту фотографию, потому что ей показалось, что Лиза — воплощение Настасьи Филипповны Достоевского. Каждый вечер в своей комнате в Данциге, сделав домашнее задание, она пыталась в мечтах проникнуть в сердце незнакомой ей Лизы из Берлина. И однажды она действительно навестила ее, посреди бушующей Первой мировой, это была ужасно долгая поездка на поезде под предлогом медицинского осмотра. Лиза жила в пансионе в Шарлоттенбурге, и они действительно влюбились друг в друга — мысли стали реальностью. Несколько лет спустя, когда Шарлотта уже давно была студенткой в Берлине, после нескольких лет у Хайдеггера во Фрайбурге, теперь уже таинственная Лиза, давно и несчастливо вышедшая замуж на просторах России, приехала к Шарлотте в Шарлоттенбург. Роли поменялись, а любовь сохранилась. Шарлотта держит Лизу за руку. Немного счастья. Много слез. Достоевский.