Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [32]

Она открывает дверь и видит: «Мягкая линия губ и печальные глаза. У него странный взгляд, такой далекий, глубокий, печальный». Она впускает его в квартиру, они садятся. Бенн рассказывает о Лилли Бреда, своей подруге, покончившей жизнь самоубийством, — какая изящная увертюра для первого вечера с женщиной, которая увлечена тобою. Но Тилли Ведекинд знала Лилли Бреда, причем детально — на мюнхенской премьере пьесы «Франциска» ее мужа Франка Ведекинда именно она вылезала обнаженной из колодца. Так что круг замыкается. И тут звонит Памела, она спрашивает, нельзя ли ей переночевать сегодня у матери, потому что Карл немного буянит. «Конечно, доченька» — отвечает Тилли, а Готфрид Бенн быстро собирает свои вещи и уходит.

А 24 апреля 1930 года Бенн уже приглашает Тилли Ведекинд в театр, потом к себе домой, в свою квартиру-кабинет на улице Бель-Альянс. Вместо того чтобы раздеваться, он одевается: надеюсь, вы не против, говорит Бенн, если я накину врачебный халат, я так привык к нему, в нем я чувствую себя лучше. Реакция Тилли Ведекинд: «Я подумала, ну вот, сейчас он меня зарежет». Он ведь с таким наслаждением воспел свой патологический опыт в стихах цикла «Морг», она читала их с приятной дрожью — тогда, до большой войны. Но сейчас его интересует живая плоть. Д-р мед. Готфрид Бенн, надежно укутанный в белый халат, приносит тарелку с бутербродами, два бокала шампанского и спрашивает, брила ли она волосы на затылке, — и нежно проводит по ним рукой.

Теперь готов состав для самой странной пьесы Бенна. Режиссер Бенн ставит жесткую версию menage-a-trois — параллельно с Тилли Ведекинд он имеет интенсивные отношения с Элинор Бюллер, ближайшей подругой своей бывшей любовницы Лилли Бреда. Начинается девятилетняя двойная жизнь, и две женщины так никогда и не узнают о существовании друг друга. Они для него — «небесная» (Элинор) и «земная любовь» (Тилли), две бывшие актрисы, почти ровесницы, всегда аккуратно одетые, а их душа всегда готова вспыхнуть от нежных строк из-под его пера. Когда две женщины желают навестить его в одно время, он всегда может сказать одной из них, что поэту иногда нужно побыть в одиночестве, иначе его творческие силы иссякнут. И она, конечно, относится с пониманием.

*

«Сексуальность, — пишет в эти дни уже пожилой Фрейд, — относится к самым опасным функциям индивидуума».

*

Тем временем Генри Миллер приехал из Нью-Йорка в Париж, приехал без своей жены Джун, оставшейся в Нью-Йорке. Он совсем обеднел; днем он пытается заработать несколько франков, ночью ему надо как-то устроиться на ночлег, а утром — раздобыть кофе. Он решил, что именно здесь он станет знаменитым писателем, он стучит и стучит на своей пишущей машинке, но у него никак не получается текст, который устраивал бы его. Боль засела слишком глубоко, чтобы книга о писателе, жена которого изменяет ему с женщиной, могла бы стать литературой, а не просто проработкой собственной травмы. Он замечает, что всё вокруг подавляет его — город, жара, его личные ожидания: «Монпарнас, — пишет он, — это унылое место. Сексуально перевозбужденные и пьяные, эти люди на самом деле несчастны». Он бродит по улицам, каждый франк, который ему удается раздобыть, он сразу относит к проституткам, часто бывает в «Кафе дю Дом», в «Ротонде», там он всегда ждет, что кто-то из знакомых американцев заплатит за выпивку. Он согласен на любую женщину, любую бутылку, любую кровать, которые удается заполучить. Генри Миллеру сорок лет, но он совсем плох. В какой-то из дней он всё же заканчивает свой роман, точнее, это происходит 24 августа 1931 года. Когда его жена Джун, приехавшая из Нью-Йорка, читает рукопись, она приходит в ужас: «У тебя на всё очень узкий мужской взгляд, ты всё сводишь к сексу. А дело совсем не в этом, тут речь идет о чем-то более тонком и прекрасном».

Да и сам автор кажется Джун малосимпатичным после стольких месяцев деградации. Исхудавший, почти совсем лысый, без намека на огонь. Она говорит, что хотела бы видеть его «более ярким, молодым, романтичным».

В результате 25 августа 1931 года Генри Миллер начинает писать новую книгу — яркую, молодую, романтичную. Он заправляет в машинку первый лист бумаги, затягивается сигаретой и печатает: «Тропик Рака. Автор Генри Миллер». И что это будет, спрашивает Джун. Генри Миллер отвечает: «Книга о Париже: от первого лица, без цензуры, без формы — к черту это всё!»

*

Под ногами мягкий песок, наверху высокие кроны сосен, в носу густой запах черники, в ушах шум волн, набегающих на берег, одна за другой, одна за другой. С запада дует теплый ветер. Потом все члены этой такой большой и такой странной семьи Манн будут говорить, что были счастливы тем летом 1930 года, на северо-восточном краю Германской империи, в Ниддене [34] на Куршской косе, где писатель на средства от только что полученной Нобелевской премии построил дом на светлом песке. Дом красуется на высокой дюне между прусской лазурью узкого залива и пронзительно-зеленым цветом Балтийского моря, а над ним в бескрайнем небе громоздятся облака, свет не знает преград на этой неспокойной полосе между материком и морем, между цивилизацией и природой.