Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [31]

Она тут надолго, говорит Фицджеральду доктор Форель, может быть, вам тоже в это время пройти реабилитацию и избавиться от алкогольной зависимости? Не понимаю, о чем вы, возмущается Ф. Скотт Фицджеральд, идет к себе в гостиницу и выпивает двойной виски.

Фицджеральду в первое время разрешают видеться с женой только раз в две недели, поэтому он кочует по шикарным гостиницам — Глион, Веве, Ко, Лозанна, Женева. Она пишет ему из своей палаты: «Наши разночтения, как ты понимаешь, слишком велики. Нет никакого смысла продолжать. Поэтому ты можешь немедленно сделать всё, что требуется для развода». Это еще весна. Потом наступает лето, ласточки летают низко, потом осень, платаны сбрасывают свои желтые листья, потом зима, и с гор дует холодный ветер. Скотт Фицджеральд не подает на развод, вместо этого он раз в два дня посылает жене из гостиницы букет роз. В таком расстроенном состоянии, в равнодушных гостиницах с коврами на полах, заглушающщими шаги и впитывающими слезы, там, в компании очень дорогого плохого джина, с расстроенными финансами из-за трат на номера и на клинику, с расстроенным здоровьем из-за огромных порций алкоголя, которые он начинает принимать с часу дня, именно там, в плену страха, прикованный к берегам Женевского озера, Скотт Фицджеральд пишет летом и осенью 1930 года несколько величайших своих рассказов: «Как ты мне…», «Бурный рейс», «Опять Вавилон». Именно там он находит уникальную интонацию своих тридцатых годов, такую болезненно-сладостную. Зельда получает в клинике все мыслимые лекарства того времени — морфий, белладонну, барбитураты, из-за экземы ее пеленают, она не сопротивляется, улыбаясь, будто с другой звезды. А когда она всё же выходит из себя и бунтует, ее на несколько дней успокаивают уколами.

*

А как же Поль Элюар, муж-рогоносец Галы, реагирует на ее увлечение Сальвадором Дали? Весьма нестандартно. Он позволяет супруге и ее другу жить в квартире на Монмартре, которую вообще-то купил и обставил для себя и Галы. Но иногда Гала спит и с Элюаром, чтобы не засохнуть рядом с Дали и его причудливой сексуальностью. Элюар пишет ей в Кадакес, в ее маленький каменный домик у моря: «Люби меня, когда тебе хочется, пользуйся свободой». А когда он всё более отчетливо осознает, что потерял свою возлюбленную, что она останется с Дали, то пишет ей о том, что по ночам, когда ему одиноко, он предается рассматриванию ее обнаженных фотоснимков. Что поделать, говорит он, теперь приходится вести «жизнь побежденного».

*

Семнадцатого апреля Памела Ведекинд выходит замуж за Карла Штернхайма. Он в прекрасном расположении духа, его усы снова отросли и сияют темно-каштановым блеском, его взгляд немного затуманен, но в нужный момент он успешно произносит «да». Памела хотела, чтобы бракосочетание прошло обязательно в ЗАГСе района Моабит, именно тут в 1906 году поженились ее любимый отец Франк и ее мать. После церемонии они идут в ресторан гостиницы «Эден» — именно туда, где Билли Вильдер когда-то подрабатывал танцором, Марлен Дитрих играет в гольф на террасе на крыше, а Жозефина Бейкер частенько ест у барной стойки картофельный салат. На странную свадьбу душевнобольного драматурга (какая подходящая профессия!) и его молодой жены собрался узкий круг. Готфрид Бенн уже сложил с себя полномочия лечащего врача Карла, потому что они оба, Карл и Памела, «не совсем адекватны. Остается только предоставить их своей судьбе». Похожего мнения придерживается и Клаус Манн, бывший жених Памелы. Он не пришел на свадьбу — вместо этого он отправил им через издание Literarische Welt свою «Непроизнесенную речь на свадебном обеде одной подруги». Он до сих пор обижается на то, что она пренебрегла им. А его непроизнесенная речь — очень интересная попытка описать ситуацию с любовью в 1930 году: «Эти свадьбы распространяются среди нас как эпидемия. Брак — это наша патетическая попытка преодолеть одиночество, хотя мы знаем, что оно окончательно. Все эти браки не связаны ни с деньгами, ни с сексом. Я должен признать, что это браки по любви. Любовь — это попытка человека преодолеть свое непреодолимое одиночество. Твоя попытка тоже серьезна и прекрасна — у меня нет поздравлений лучше этих. Не имею права пророчить, что эта попытка окажется удачной. На твоей следующей свадьбе я вряд ли найду слова лучше этих — даже если это будет наша свадьба». Клаус Манн и Памела Ведекинд не просто никогда не поженятся, нет, они даже никогда не увидятся после этого поздравления.

Тилли Ведекинд, мать невесты, совсем измучилась из-за матримониальных планов своей дочери и начала названивать Готфриду Бенну, потому что знала, что тот был врачом ее будущего зятя. Впервые услышав его голос, она почувствовала, что ее как будто «гладят и гипнотизируют». Через несколько дней после свадьбы это произошло на самом деле. Ведекинд и Бенн, оба родившиеся теплой весной 1886 года, впервые встречаются наедине. Тилли Ведекинд надевает черное вечернее платье и пальто — ее очень забавляет, что эта модель называется «веселая вдова». Ровно в восемь она слышит звонок в дверь, шелест бумаги, которую Бенн снимает с цветов и аккуратно складывает. И вот он стоит в дверях: с букетом гвоздик. Он перестал лечить зятя. Он собирается заняться телом тещи.