Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [20]

*

Она непрерывно курит, его это немного раздражает — иногда по три пачки за день. А в остальном баронесса Нина фон Лерхенфельд безупречна. «Я хочу, — говорит граф Клаус Шенк фон Штауффенберг в октябре 1929 года на светском балу во Франконии [22], внимательно глядя в глаза девятнадцатилетней баронессы, — я хочу, чтобы вы стали матерью моих детей». Она переводит дух. Она догадывается, что это самое страстное признание в любви, на которое он способен.

*

А вот как заканчивается один из самых загадочных романов двадцатого века: «Не забывай меня, и не забывай, как сильно и глубоко я знаю, что наша любовь стала счастьем моей жизни. Это знание ничем не поколебать, в том числе и сегодня», — а сегодня, 26 сентября 1929 года, Мартину Хайдеггеру исполняется сорок лет. Именно в этот день его еврейская возлюбленная Ханна Арендт, автор приведенных выше строк, выходит замуж за своего однокурсника Гюнтера Штерна. Она надеется, что замужество и такой выбор даты освободят ее от навязчивых мыслей о Хайдеггере. Разумеется, результат отрицательный.

*

Счастливое, беззаботное детство с лошадьми, в длинных анфиладах аристократических замков, посреди сочных лугов в той зеленой, таинственной части Нижней Саксонии, что начинается за Хильдесхаймом и где начинаются темные леса.

В деревенских прудах живут раки, в гаражах стоят автомобили, на террасах пьют земляничные коктейли, а на полях колосится рожь. Весь мир лежит у ног юной и взбалмошной баронессы Лизы фон Добенек, родившейся в январе 1912 года: уже в пятнадцать лет она попала на обложку журнала Elegante Welt, а в семнадцать, летом 1929-го, она играет в теннис с молодым Готфридом фон Краммом [23] на его кортах — и своим ударом справа завоевывает его сердце. После того как он между двух теннисных турниров в письме признается ей в любви, она отвечает в октябре 1929 года: «Я рада, что ты любишь меня, кажется, я почти готова ответить тебе взаимностью».

*

Когда певица и артистка кабаре Труде Хестерберг понимает, что главная роль в «Голубом ангеле» по роману «Учитель Гнус» ее нового любовника Генриха Манна достанется не ей, а проклятой Марлен Дитрих, она уходит от Генриха Манна.

*

Иногда наступает такой момент, когда вся жизнь вдруг идет под откос. И потом десятки лет ты скользишь на этом откосе, пытаешься вскарабкаться наверх, но снова и снова съезжаешь вниз. Жизнь Альфреда Дёблина пошла под откос, когда его отец Макс ушел из семьи, оставив его мать с пятью детьми в глубочайшей нищете. Отец с любовницей бежали через Бремерхафен в Америку. Альфреду Дёблину было десять лет, а Дёблин-старший накануне своего исчезновения просил сына завязать ему шнурки, потому что ему мешал нагнуться большой живот. И всю свою жизнь Дёблин будет стараться не пойти по стопам отца.

Ему постоянно хочется уйти от жены Эрны, которая тиранизирует его своей ревностью, молчит целыми днями, но он всё же остается или возвращается, потому что одному из четырех детей как раз исполнилось десять — и он хочет уберечь его от того, что пережил сам (сыновья потом скажут: хуже всего для них было то, что отец так и не развелся с матерью). Врач-невролог Альфред Дёблин, который в 1913 году, еще до войны, общался с Эрнстом Людвигом Кирхнером, с кругом журнала Sturm Герварта Валь дена и со всем экспрессионистским Берлином, теперь обосновался в восточной части города, на Франкфуртер-Аллее, 340. Там, в полутьме первого этажа, у него кабинет, где он принимает пациентов по страховке, приемные часы с четырех до шести, там же он живет со своей семьей, там стоит старая пишущая машинка, на которой его жена Эрна вечерами прилежно печатает то, что ее супруг написал за день своим неразборчивым для остальных почерком, — это будущий роман «Берлин, Александерплац». Почти каждый день он ходит от дома до этой площади, которая влечет его какой-то магией, всматривается в улицы и судьбы вокруг площади. Дёблин хочет, по его словам, «ощупать периферию этого могучего существа». И почти каждый день он зачитывает результат этого ощупывания в кондитерской «Унтер ден Линден» Иолле Никлас. Она фотограф и на двадцать лет моложе его. На самом деле ее зовут Шарлотта Никлас, она тоже еврейка, но он переименовал ее сразу же, как познакомился с ней на балу, а еще он в первую же секунду понял, что ждал именно ее. Она приняла новое имя так же преданно, как принимает всё, чего от нее требует Дёблин. В первый же вечер у нее появилось ощущение, что ангел взял ее за руку. Она летит с ним через двадцатые годы, прячась у него на спине. Когда он читает ей фрагменты «Берлин, Александерплац», у нее каждый раз наворачиваются слезы. Потом она садится на трамвай № 78 и целый час едет обратно на Шлютер-Штрассе в Шарлоттенбурге, она до сих пор живет там с родителями. Скоро она станет частой гостьей в квартире Дёблинов, ее будут представлять сыновьям как «тетю Поллу», а хозяйка дома Эрна будет бросать на нее злобные взгляды. Она начинает фотографировать писателя, всё более знаменитого, одного, с хитрым взглядом за толстыми стеклами очков, или играющего с сыновьями. Берлинские журналы охотно печатают эти живые снимки, так что возлюбленная Дёблина формирует его публичный образ своими фотографиями в изданиях