Любовь с алкоголем - [16]

всегда. «А мне вот никто цветы не присылает… Я… легкодоступная женщина! Но я-то честно. Да, а вот не надо, оказывается… Надо не давать и тогда цветочки будешь получать!»

8

— Слава! Славочка! Мы приглашены! Вау! Крайст[15]! Эту пати устраивает Американский Институт Фильмов. В честь русских. В честь американских фильмов о русских… — вбежавшая в квартиру Речел тараторила и взвизгивала, оттопыривая попу.

— А советских-то они пригласили?

— Конечно! Теперь они их всегда приглашают. Но и американских русских. Как я! Я, конечно, буду самая русская… Ах, надо готовиться… Я попросила Майкла заехать, а то на побитой машине… Это в Редондо Бич, в Антикварном Центре… Что ты наденешь?.. Ой, а что я надену, Джизус! — Раиса уже кричала из спальни, видимо, стоя перед шкафом. — Ах, надо волосы помыть! Ты хочешь первая?.. — Она вышла. — Майкл сказал, что это шанс. Может, я скажу какую-нибудь речь… А что в таких случаях говорят? Спасибо и как я счастлива?

— Раиса, но ты ведь не счастлива: тебя не приглашают на роли русских!

— Вот я им и скажу, смотрите, мол, какие есть русские и приглашайте их, а не ваших толстых американок!

— Они тебя не послушают. Клише всегда удобней. А сейчас они все бросились искать настоящих, оттуда, аутентичных русских. Ну да, те еще не так продезодорантились, нетак вымыты, еще с душком!.. Какая все это глупость, вообще-то. И в «Парке Горького» сняли польку! Русский, татарин — главное агент.

Раиса уже в третий раз прошла из ванны в кухню, в спальню, обратно, взмахнула какой-то тряпочкой — юбкой? засмеялась, опять убежала в спальню и затараторила оттуда, опять выбежала.

— Я поставлю русскую пластинку, для создания атмосферы и настроения…

«Неужели ей никогда не хочется тишины? Чтобы подумать… Она вслух думает!» — Славица сидела на диване в окружении кошек.

— Там, наверное, будет что-нибудь вкусное из еды. Хорошо, не надо идти в магазин сегодня. Можно будет даже что-нибудь оттуда взять. Я всегда беру, Славочка. Ах, они такие богатые, не обеднеют, если мы у них украдем креветку. Четыре — тебе, мне и кошкам, — Раиса скрылась наконец в ванной, и Слава выключила пластинку. Когда зазвонил телефон, она взяла аппарат и побежала с ним в ванную. Она была уверена, что это звонит Вильям, и ей не хотелось отвечать. Раиса высунулась из-за дверцы и сказала в трубку «ес!» деловое. Слава оказалась права.

— Он уже третий раз звонит, Славочка. Вау, у него такой голос секси! Вау! Я становлюсь вруньей. Может быть, потом когда-нибудь ты у него узнаешь, правдоподобно ли я звучала…

Майкл пришел на полчаса позже, но это не меняло дела — Раиса все еще наряжалась. Скуластая девушка уже жалела, что сказала ей: «Если ты пойдешь в своей беверли-хилловской униформе, то такой тебя и запомнят — продавщица из бутика», — и Раечка теперь демонстрировала всевозможные одежды, прося Славу говорить, на какую роль в них она подходит. Уже была продемонстрирована официантка — черные капоновые брюки и белая кофточка с бантиком у горла; девочка с Венис-Бич — купальник, поверх которого одевается юбка; секретарша из Сити-Холл — удешевленный вариант продавщицы из Беверли-Хиллз. Волосы Раисы то стягивались на затылке, то развевались по плечам. Пришедший Майкл посоветовал Раечке быть натуральной, и та выбежала из спальни в купальнике. У Раисы было мускулистое тело. Особенно руки. Это было видно и на фотографиях, украшающих стены комнаты. После еще десятка возгласов «Джизус!» и «Крайст!» и «ДжизусКрайст» вместе, Раиса надела, наконец, красный комбинезон и повязала волосы разноцветным шелковым шарфом. Они вышли, обогнули бассейн и остановились перед машиной Майкла. Раечка не знала, где ей лучше сесть.

— Боже, Рая, да садись где хочешь! Что ты из всего делаешь грандиозное событие.

— Крайст, Раиса! Действительно, — засмеялся Майкл.

— Хорошо, хорошо. Джизус Крайст, но где же мне сесть?

Слава села на заднее сидение «Кадиллака». Все они упомянули Бога машинально, не думая и не веря. Но каждый, видимо, своего.

Они приехали, как желала Раечка, — на красивой машине, дверцы которой распахивают швейцары в ливреях, и фоторепортеры слегка ослепляют вспышками. Раечку таки отщелкали. Она, как Джоан Мэнсфилд, оттопыривала попку, а вместо знаменитого писка последней выкрикивала «Хай! Вау!» Среди фотографов скуластая девушка узнала типа с вернисажа Шемякина. Тот тоже узнал Славу и протянул свою карточку, сказав, что у него есть прекрасные фотографии для нее. На карточке значилось, что он Алэн Бёрлинер, фотограф. Так же на ней был представлен портрет фотографа — в таксидо и бабочке, глядящего несколько ошарашенно, будто его неожиданно засняли. Видимо, этим портретом он хотел сказать — снимаю я неожиданно, но получается потрясающе. В жизни фотограф был старше.

Славица глядела за распахнутые двери Антик Гилд[16] и думала, что какой-то бессознательный символизм есть в том, что вечер, посвященный русским, проходит в Антикварном Центре. При входе, где Майкл отдал пригласительные, стояла женщина в русском сарафане, приветствующая всех: «Хай!», и старички в русских рубахах, говорящие: «Ласкаво просимо!» Раечка тут же захлопала в ладоши — «Они украинцы!» — и затараторила по-украински.