Любовь по-санкюлотски - [95]

Вскоре комиссару стало известно, что Конвент начал подозревать его в «умеренности». Сильно встревожившись этим, он начал слать в Париж пространные письма, с тем чтобы оправдаться. Робеспьер, не терпевший в людях ни малейшей слабости, ответил, что в Бордо будет направлена следственная комиссия.

Тальен, почувствовав, что дело может кончиться гильотиной, решил, что единственной возможностью выпутаться было самому отправиться в Париж и лично оправдаться. Он выехал в столицу в конце февраля 1794 года, очень обеспокоенный тем, что приходилось оставлять любовницу одну…

Но Терезия недолго оставалась одна. На следующий же день она затащила в постель Изабо, помощника Тальена.

Обрадованная тем, что вновь обрела свободу, она стала затем любовницей председателя Военного трибунала Лакомба и еще нескольких мужчин, которые по разным причинам «вызывали у нее почесывание в корзиночке»[232].

В гостинице «Франклин» начались необычайные оргии, и эмиссар Робеспьера, отправленный в Бордо для того, чтобы узнать состояние умов делегатов Конвента, даже немного испугался, когда узнал все подробности.

Это был восемнадцатилетний молодой человек по имени Марк-Антуан Жюльен. Терезия решила приручить его всеми средствами, которые, осмелюсь так выразиться, были у нее под рукой.

Сделать это ей не составило большого труда, поскольку этот простодушный парень, присланный для того, чтобы оживить в душах бордосцев веру в дело Республики, оказался однажды, робкий, но счастливый, в постели Терезии.

В последовавшие за этим дни он зачастил в гостиницу «Франклин», где любовница проконсула, любовная фантазия которой была неисчерпаемой, доставила ему столько новых для него удовольствий, что он, казалось, был окончательно покорен.

Когда ей показалось, что молодой человек окончательно попал под ее влияние, Терезия, которая после отъезда Тальена в Париж уже не чувствовала себя больше в безопасности в Бордо, предложила ему бежать вместе с ней в Америку.

Но Жюльен был истинным революционером. «Прелести тела Терезии вовсе не заставили его забыть о долге»[233]. Сделав вид, что согласился с предложением Терезии, он немедленно отправил в Париж донос на свою любовницу. Послушаем Сенара: «Сей ***[234] отправил в Комитет общественной безопасности копию письма, которое написала ему эта проститутка Кабаррю и в котором она предлагала ему отправиться с нею в Северную Америку, поскольку желала скрыться от скомпрометировавшего ее Тальена; она предлагала ему разделить с нею деньги, которых, по ее мнению, было более чем достаточно для них обоих»[235].

Узнав о попытке «соблазнить находящегося при исполнении обязанностей служащего», Робеспьер очень сильно разгневался. Гражданка Кабаррю уже давно раздражала его. Он отлично знал, что именно она была виновна в том, что Тальен «переродился», он знал, что она сделала кроткими, словно агнцы, самых жестоких членов Конвента, он знал также, что под ее влияние начали попадать и Изабо, и Лакомб. И поэтому решил покончить с этой женщиной, представлявшей, по его мнению, большую опасность для Революции.

Приказать арестовать ее в Бордо? Но у нее в этом городе было слишком много друзей и слишком много любовников для того, чтобы это было можно сделать. Следовательно, для того, чтобы сначала засадить ее в тюрьму, а затем отправить на гильотину, надо было каким-то образом заставить ее приехать в Париж. Но каким образом?

И Робеспьер нашел довольно хитроумное решение. Он подписал принятый 27 жерминаля II года (16 апреля 1794 года) закон, согласно которому всем лицам бывшего дворянского сословия предписывалось немедленно покинуть все приморские и приграничные города под предлогом того, что «указанные лица могли тайно сотрудничать, находясь в указанных городах, с роялистами, руководимыми из-за границы».

Терезия, как бывшая маркиза де Фонтене, была вынуждена, таким образом, немедленно покинуть Бордо.

Она выехала из города в компании с одним юным — но сильным — четырнадцатилетним любовником по имени Жан Берн, отдававшим ей все силы своей юности и «на каждой остановке успокаивал особое волнение в ее „корзиночке“, вызванное покачиванием экипажа и ухабами дороги…»

Они направились в Орлеан. За несколько лье до Блуа произошла одна сценка, которой в будущем суждено было стать пикантной. «В деревне Шоссе-Сен-Виктор, — пишет Луи Соноле, — была почтовая станция. Выйдя из кареты, Терезия присела на поперечину креста, бывшего вровень с человеческим ростом и стоявшего на обочине дороги. На нее во все глаза уставился некий молодой человек, восхищенный ее красотой и грациозностью позы. Через несколько минут он приблизился к очаровательной маркизе и очень любезно осведомился, не желает ли она освежиться. Этим молодым человеком был не кто иной, как граф Жозеф де Караман, сын владельца замка Менар, одного из самых влиятельных людей в округе. Беглянка с удовольствием приняла приглашение. А спустя одиннадцать лет ей суждено было принять руку этого красавца графа. И тогда-то на том месте, где она сидела, в ознаменование первой встречи будущих супругов и был возведен огромных размеров крест»