Любовь и другие мысленные эксперименты - [21]

В конце аллеи возвышался дом Оливеров, обращенный фасадом к Северной Атлантике. В густой листве разросшегося на отвесном утесе сада прятались многочисленные фонари, освещавшие колонны и облупившиеся стены. Казалось, буйные тропические джунгли уже захватили дом и вот-вот столкнут его в бушующий внизу океан.

У Элизабет закружилась голова, и она крепче сжала набалдашник трости, которую, по счастью, сообразила прихватить с собой. Не то чтобы трость в самом деле была ей нужна, скорее это был реквизит, необходимый, чтобы занять одно из немногих имевшихся у Оливеров удобных кресел. А за такое внимание Элизабет готова была поплатиться небольшим дискомфортом. Трость была идеей Ники. Как-то они обедали в Аракати, в единственном итальянском ресторане в часе езды от дома, и после Элизабет попросила его подогнать припаркованную в переулке машину к самому входу. У нее немного ныло колено. И да, возможно, она слегка драматизировала ситуацию, ведь Николас прямо из себя выходил, когда она просила его о помощи. Он вернулся полчаса спустя — на машине, с каким-то громоздким инвалидным приспособлением на колесах — «чтобы помочь тебе добраться до автомобиля, дорогая».

— Как остроумно. — Элизабет не знала, смеяться или плакать.

— Я неустанно о тебе думаю, милая.

— Что ж, можешь отвезти его обратно.

Так они и поступили. Однако позже в магазине ей попалась на глаза симпатичная тросточка с полированной рукоятью, и Ники ее купил — целое представление из этого устроил, поцеловал Элизабет и заставил поклясться, что она не станет поколачивать его этой палкой.

— Можешь брать ее на свои уроки танцев. Наверняка одному из твоих латинских любовников не помешает пара затрещин.

— На капоэйру. Однако, — загадочно улыбнулась она, — в остальном ты, возможно, прав.

Она нарочно подогревала его ревность. В студию муж никогда не заглядывал, а значит, и незачем ему было знать, что немногие посещавшие занятия мужчины были чуть старше его самого. А единственный молодой парень из группы теперь звался Софией и щеголял пышным бюстом.

Николас так лихо затормозил у крыльца Оливеров, что стоявшая на ступеньках женщина с уставленным бокалами подносом в руках подпрыгнула от неожиданности.

— Достаточно близко?

— Пойдет. — Покачав головой, Элизабет вышла из машины. Николас никогда не упускал шанса подчеркнуть, сколько хлопот она ему доставила. Теперь вот ему пришлось выходить из автомобиля, извиняться перед официанткой, а после искать, где припарковаться. Вернулся к дому он под ручку с Доркас Ноулз, которой не терпелось представить его какому-то недавно открытому ею скульптору, творившему шедевры из человеческих экскрементов.

— Он истинный певец даров природы.

— Да уж, очевидно, даровитый парень.

— Творит исключительно из подручных материалов, Николас. Мастер от Бога.

Элизабет уже сидела на скамеечке в холле. С двумя бокалами красного вина в руках.

— Прошу прощения, моей жене нужна помощь.

Отделавшись от навязчивой Доркас, муж с улыбкой принял из ее рук бокал.

— Только не хвати лишку, Ники. Я больше с Аталантой домой не поеду.

— Давай позовем ее жить с нами. Непьющий водитель в доме всегда пригодится.

— Она не пьет по одной-единственной причине — потому что она алкоголичка, так что не считается. К тому же ты отлично знаешь: я сама в последнее время почти не употребляю.

— Это верно. Но ты и за руль не садишься.

— Хотя могла бы. Я отлично вожу. — Мимо прошел официант с подносом, и Элизабет ухватила новый бокал.

— Но водительских прав у тебя нет, любовь моя, так что без разницы.

— Потому что у инструктора во время экзамена случился нервный срыв.

— Как ни прискорбно, формальности в этих вопросах очень важны.

— Мне прислали письмо с извинениями.

— Давай будем возить его с собой. Ну а что, ведь человек высадился на Луне, а Кит Чегуин сделал карьеру на телевидении. Выходит, на свете нет ничего невозможного. Так отчего бы полицейским не принять твое письмо за водительские права?

— Кит Чегуин? Николас, бога ради.

— Чеггерс для друзей, к числу которых я, к сожалению, не принадлежу.

— Ясно, виски тебе больше не наливать.

— И отлично. — Николас смотрел мимо нее, в раскинувшийся позади сад. — Хочу немного поболтать с Аталантой. Может, у нее найдется для меня парочка трезвых советов. Тебе что-нибудь нужно?

— Разумеется, нет.

Элизабет поудобнее устроилась на скамейке и улыбнулась пожилому джентльмену в бархатном костюме. Все-таки у Оливеров собирается пугающе древняя публика. Нехорошо, когда ты начинаешь ассоциироваться у людей с такими стариками. Она достала очки, чтобы получше рассмотреть украшающие холл многочисленные картины без рам. Седовласый мужчина в бархатном костюме кивнул в ее сторону и обернулся к своей спутнице, облаченной в какой-то кафтан. И почему полные всегда так отвратительно одеваются? Не обязательно же носить необъятные хламиды. Как там этот покрой называется? Муу-муу? Точно! Как корова. Элизабет кивнула своим мыслям и вдруг обнаружила, что Бархатный Костюм искоса поглядывает на нее. Она отсалютовала ему бокалом, заметила, что он почти опустел, и осмотрелась в поисках официанта.

Вот и Рейчел во время беременности носила что-то подобное. Сколько раз, заглянув к дочери, Элизабет обнаруживала, что та бродит по дому в тряпье, на фоне которого и покрывало показалось бы верхом изящества. В первый раз она даже спросила Рейчел, когда та думает начать одеваться. А дочь в ответ раскинула руки в стороны и крутанулась вокруг своей оси.