Любовь и другие мысленные эксперименты - [22]

— Я одета, мам. Свобода — вот как это называется.

— Ясно. Очень смело.

— Понимаю, на что ты намекаешь. Но мне так удобно.

— И в этих туфлях тоже?

Рейчел вспыхнула, и Элизабет отпрянула, испугавшись, что дочь ее ударит. Конечно, она бы так не поступила, Элизабет знала это. Но щеки ее порозовели, глаза потемнели от ярости, а кожа, казалось, заискрила электрическими разрядами.

— Я ношу под сердцем ребенка. Твоего внука. С чего бы мне упаковываться, как курица в магазине?

— Думаю, это не только тебе решать, Рейчел. Неужели Элизе нравится твой наряд?

— Мы на вашу патриархальную гетеронормативную модель отношений не равняемся. Она видит во мне личность.

— Чтобы в тебе видели личность, не обязательно выглядеть безобразно.

— Безобразно? — тоненько, как в подростковые годы, вскрикнула Рейчел.

— О, я не о тебе. Ты не можешь выглядеть безобразно. Почему ты всегда неверно меня понимаешь?

В бедра впился край деревянной скамьи. Чуть раньше, когда они с Николасом пили вечерние коктейли, Элизабет приняла мизерную дозу валиума, но эффект уже выветрился, и она полезла в сумку в поисках чего-нибудь посильнее. Куда вообще все подевались? Официант не объявлялся, а вина в бокале осталось так мало, что едва хватит запить таблетку. Нужно бы пройтись, посмотреть, что да как, она ведь еще даже Оливеров не видела. В холле остался только тот старик и его полная спутница, а у нее не было ни малейшего желания заводить с ними разговор. Забыв о трости, Элизабет поднялась на ноги и взглянула на оставшийся на скамейке клатч. Похоже, пятно от губной помады расползлось.

Было жарко, шея под влажным валиком волос сделалась липкой от пота. Доносившийся из сада легкий ветерок поманил Элизабет за собой, и она решила, что за клатчем вернется позже. Одернув подол приставшего к ногам платья, она вдруг почувствовала, что Бархатный Костюм смотрит на нее. И пусть он был немолод и по-дурацки одет, Элизабет все равно это польстило. Она расправила плечи и прошла в сад, стараясь держать спину как можно прямее и воображая, как Беатрис Оливер позже шепнет ей: «Дорогая моя, ты просто заворожила джентльмена, которого я пригласила для своих одиноких приятельниц. Они все в ярости. И как только тебе это удается?»

Элизабет напомнила себе, что в учебном заведении для девушек, куда мать отправила ее после пансиона, она всегда получала призы за идеальную осанку. Не выйди она за Николаса, могла бы стать моделью и сделать отличную карьеру. Может, и сейчас еще не поздно начать. Элизабет обернулась на ходу, искоса бросив взгляд на своего нового поклонника, но тот уже смеялся над чем-то вместе с женщиной в кафтане. Толстая и жизнерадостная. Одно, по мнению Элизабет, без другого не имело особого смысла. Между тем Бархатного Костюма, несмотря на его преклонный возраст — а может, как раз благодаря ему, — в отсутствии хороших манер упрекнуть точно было нельзя. Элизабет решила, что непременно поболтает с ним после, когда побольше разузнает о нем у Беатрис.

Сад сиял в свете фонарей. В жарком ночном воздухе пахло сигаретным дымом и горным лавром. Остановившись на террасе, Элизабет окинула взглядом собравшихся. При виде других гостей ее захлестнуло волной тепла, подбиравшаяся к вискам головная боль унялась. Возможно, не так это и ужасно — находиться среди людей, подобных тем, с которыми ты общалась всю жизнь. Доркас и Аталанта, занявшие место у столика с напитками, раскачивались под мелодию доносившейся с балкона португальской баллады. Николаса Элизабет заметила в дальнем конце террасы: он стоял, держа в одной руке сигарету, а в другой — шампур с шашлыком из куриной печенки, и с жаром говорил что-то мужчине в мятых льняных брюках. Элизабет и раньше встречала его у Оливеров, кажется, это был известный в определенных кругах керамист. У обоих собеседников на оттененных сединами лицах застыло выражение полнейшего блаженства. «Если бы любовь измерялась радостью, получаемой от общения, — подумала Элизабет, — можно было бы сказать, что они без ума друг от друга».

Беатрис Оливер помахала ей из-за плеча обнимавшего ее за талию мужчины с забранными в хвост седыми волосами. Затем поцеловала его в бородатую щеку и со встревоженной улыбкой направилась к Элизабет.

— Элизабет! Где ты пропадала? Душечка моя, ты даже вина не выпила.

— Что-то не хочется, — отозвалась Элизабет. В конце концов, разве это не было правдой? Да и Беатрис, если на то пошло, стоило бы встретить ее в холле с приветливой улыбкой и бокалом чего-нибудь вкусненького. — Сама понимаешь.

Беатрис растянула губы еще шире, хотя минутой раньше казалось, что это невозможно.

— Ох, дорогая моя. Но тебе ведь сообщили, что Рейчел уже лучше? Все прошло, верно?

— Да-да. Почти прошло, — ответила Элизабет, выразительно поиграв бровями. Боже, ну что за идиотка!

— Тогда нужно отпраздновать. Тут есть кое-кто, с кем мне не терпится тебя познакомить.

Беатрис подхватила Элизабет под руку и потащила прочь с террасы. У Элизабет от такого резкого старта хрустнуло колено, но, не желая посвящать хозяйку в свою проблему, она постаралась не подать виду и удержать равновесие. Беатрис была старше ее на пять лет, однако лифчик под длинное платье с воротом-петлей не надела. Нельзя ведь было позволить, чтобы тебя жалела женщина с полным отсутствием вкуса, пускай и ближайшая подруга.