Любить и верить - [37]

— Ты всегда любила детей, — заметил он, и его голос дрогнул.

Я любила нашего ребенка, подумала она. Любила всем сердцем, хотя и потеряла его. Клэр попыталась отогнать мучительные воспоминания о выкидыше, который случился во время процесса над мужем. Она тогда едва не умерла и умоляла отца устроить так, чтобы Брюса хотя бы на час отпустили из-под стражи и привели к ней в больницу. Ей просто необходимо было увидеть его, подержать его за руку, выплакаться у него на груди. Но отец пришел и сказал, что ее муж, узнав о том, что она потеряла ребенка, больше не пожелал ее видеть и настаивает на разводе. Это был тяжелейший удар для Клэр, но она отказывалась верить в это до тех пор, пока не увидела документы о разводе. Но даже после этого она пыталась увидеться с Брюсом в тюрьме, хотела убедиться, что развод действительно то, чего он хочет.

Это был очень тяжелый период в жизни Клэр, но она пережила его и даже нашла в себе силы простить Брюса, понимая, что, будучи преданным и невинно осужденным, он обозлился на весь свет. Но на нее? Ведь она так любила его и так хотела ребенка. Все окончательно прояснилось только после того, как она прочитала дневник отца.

— Клэр? — Голос Брюса вывел ее из задумчивости.

— А? Извини, я задумалась. О чем мы говорили? Ах да, о Тине. Мы подружились с ней, несмотря на разницу в возрасте. Она помогала мне с оформлением наследства, когда умер отец. — Клэр почувствовала, как при упоминании об отце Брюс весь напрягся, но не могла же она вечно избегать этой темы.

— Как он умер? — наконец спросил он.

— Цирроз печени. Отец умирал очень тяжело и мучительно.

— Если ты ждешь от меня сочувствия к старику, то у меня его не найдется.

— Я не жду твоего сочувствия, Брюс, потому что знаю, что он был за человек. И сколько зла причинил нам обоим. Мне пришлось ухаживать за ним во время болезни. Это было нелегко, особенно когда он потребовал, чтобы его оставили дома.

— Почему ты не наняла сиделку?

— Я нанимала шестерых в течение двух с половиной месяцев. Отец превращал их жизнь в сущий ад. Седьмая сиделка продержалась до конца потому, что он уже был без сознания.

— Ты всегда преклонялась перед ним. Видеть его тяжелобольным наверняка было для тебя нелегким испытанием.

Удивленная его неожиданным сочувствием, она согласилась.

— Да, это было нелегко, но не потому, что я обожествляла его. По правде говоря, я всегда боялась его неодобрения и потратила годы, завоевывая его уважение. Из-за этого я даже пожертвовала делом, которое мне нравилось, и пошла работать в его компанию, но он все равно всегда был недоволен.

— Он был недоверчивым ублюдком и злобным тира…

Клэр ладонью закрыла его рот.

— Не надо, Брюс, прошу тебя. Бог наказал его, послав долгую и мучительную смерть за то, что он сделал с тобой… с нами, поэтому не растрачивай себя понапрасну. Его больше нет, и он уже никому из нас не причинит зла.

Брюс взял ее руку, поднес к губам и поцеловал теплую ладонь.

— Разумом я понимаю, что ты права, но забыть или простить — выше моих сил.

— Я тебя понимаю и не прошу, чтоб ты простил его. Но все же хочу еще раз тебе напомнить, что его больше нет, а твоего оправдания можно добиться, обратившись в суд за пересмотром дела.

Она чувствовала, как бьется его сердце под ее ладонью.

— Чем еще ты занималась все эти годы? — поинтересовался он.

Она приподнялась и поцеловала его в подбородок, радуясь тому, что он стал гораздо спокойнее.

— Просто жила, день за днем, неделя за неделей, год за годом, как большинство людей.

Он внимательно посмотрел на нее.

— О чем еще ты хочешь мне рассказать?

— Еще я два раза в неделю работаю на добровольных началах в детской больнице Святого Павла. Там открыли отделение детской онкологии.

Брюс присвистнул.

— Тяжелая работа, требующая огромной самоотдачи. Почему ты взялась за это?

— Дети — замечательные создания. У них я научилась мужеству. — И это помогает мне смириться с потерей нашего ребенка, добавила она про себя.

— Ты сильно изменилась.

— Раньше я была незрелой и наивной, но теперь я стала намного мудрее.

Неожиданно он перевернулся на бок и улегся к ней лицом, рукой придвинув ее ближе к себе. Клэр прижалась к нему, чувствуя тепло его тела.

От ее прикосновения Брюс вздрогнул и весь напрягся.

— Ты дразнила меня, рассказывая байки о других мужчинах…

— Ты спрашиваешь или утверждаешь?

— Утверждаю.

— Да, я дразнила тебя, но только потому, что разозлилась.

— Значит, это правда, что никто не прикасался к тебе с тех пор, как мы расстались?

— Я никогда тебя не обманывала, Брюс. И не собираюсь. Слишком многое поставлено на карту.

— Почему, Клэр? Мы же разведены, и ты имеешь полное право начать новую жизнь.

Она молчала. Неужели он не видит, что она по-прежнему любит его и всегда любила?

— Клэр…

Она проглотила комок в горле и прошептала:

— Мне больше никто не нужен.

Брюс перестал дышать и словно зачарованный смотрел на нее. Клэр понимала, насколько еще хрупко его доверие, и не пыталась ни в чем его убедить. Она облегченно вздохнула, когда он нежно положил ее голову к себе на плечо и обнял, прижав к себе ее вздрагивающее тело. Как же ей не хватало его ласковых объятий! Как она скучала по их спокойным разговорам, даже по их редким ссорам! И как она скучала по нему, своему мужу, возлюбленному, другу!