Люби Россию в непогоду - [8]

интернациональному в сути своей, никогда не обращавшее никакого

внимания на национальность, но ценившее ум и способности, тут же

начало привлекать образованных евреев в чиновничий аппарат и даже в

офицерский корпус (в последний, правда, при условии принятия

православия), и имена многих евреев вскоре стали широко известны

всему русскому обществу.

Именно в это время появляется и широко известная фальшивка

"Протоколы сионских мудрецов", реанимированная в наши дни

современными антисемитами. Тогда же оживилось, начав расти и

крепнуть, и славянофильство во всех своих проявлениях. Его основные

черты исчерпывающе определил В.С. Соловьев в письме Стасюлевичу:

"На мой взгляд, старое славянофильство было смешением нескольких

разнородных элементов, и главным образом, трех: византизма,

либерализма и брюшного патриотизма.

В нынешнем квази-славянофильстве каждый из этих элементов

выделился и гуляет сам по себе, как нос майора Ковалева". Только

сейчас стало ясным, насколько тогда был прав В.С. Соловьев:

славянофильство в его классическом варианте служило консолидации

общества, тогда как славянофильство сегодняшнего дня работает на его

разрушение, оставив при себе лишь поверхностн ый византизм да

гиберболизированный "брюшной патриотизм", с отвратительным

запашком агрессивного антисемитизма, напрочь избавившись при этом

от всех следов какого бы то ни было либерализма.

В чем же, с моей точки зрения, глубинная причина

возникновения антисемитизма в конце прошлого века? Мне кажется,

ответ на этот вопрос дал мой современник, служилый русский

полуинтеллигент, так объяснивший мне не то чтобы свой

антисемитизм - он от него открещивается на все стороны, а свою

нелюбовь к евреям:

12

- А чего они все время суетятся? Чего вперед лезут?..

"Вперед" в данном случае означает, что евреи просто-напросто

обогнали на деловом поприще русского коллегу советского розлива,

привыкшего никуда не торопиться и - Боже упаси! - не проявлять

никакой инициативы. Столь свойственная нам боязнь риска,

нерешительность и пассивность, вполне объяснимая всей нашей

историей, в суматошные годы первичной - даже не рыночной, а скорее

- базарной экономики, позволила более энергичным и рисковым

конкурентам легко переиграть нас на многих фронтах борьбы за место

под капиталистическим солнцем.

В качестве примера изменения отношений к народам по этой,

обидной до невозможности причине, приведу совсем недавно

возникших в нашем языке таинственных "лиц кавказской

национальности", о которых мы прежде и не слыхивали. Наоборот, до

войны да и после оной жители Кавказа вызывали повышенно

комплиментарные чувства у русского человека. Они служили

примером гостеприимства, неувядающего оптимизма, веселья,

бодрости, смелости и удивительной преданности дружбе. Почти в

каждом фильме непременнейшим и активнейшим действующим лицом

оказывался житель одной из Кавказских республик: вспомните хотя бы

фильм Пырьева "Свинарка и пастух". Впрочем, справедливости ради

следует заметить, что тогда мы не забывали и о евреях, весьма часто

делая их героями наших фильмов. Припомним "Искатели счастья",

"Подводная лодка Т-9", где героем оказывался ее командир капитан-

лейтенант Рабинович, "Подкидыш" с Фаиной Раневской, "Мечта" и

многие, многие другие. Следует особенно подчеркнуть, что в

восьмидесятых годах на первое место по абсолютной популярности

вышло грузинское кино, А Тенгиз Абуладзе накануне "перестройки"

поставил отличный и весьма многозначительный фильм "Покаяние".

А потом вдруг все изменилось настолько, что жителей Кавказа

стали

ОФИЦИАЛЬНО

именовать

"лицами

кавказской

национальности".

Что же послужило причиной столь резкого изменения наших

симпатий?

А то, что с кончиной Советского Союза и официального разреше-

ния заниматься частным бизнесом энергичные, дружные, привыкшие к

риску жители Азербайджана, Армении, Чечни быстро и ловко

13

захватили господствующее положение на рынках не только Москвы, но

и ряда других городов.

И дело здесь было не в пресловутой "организованной

преступности" - она возникла позже, на базе уже приобретенной

частной собственности, а в повышенной пассионарности жителей

Кавказа, никогда не знавших крепостного права.

Вот свидетельство Александра Дюма-отца, посетившего Кавказ в

начале второй половины девятнадцатого века. Он прибыл туда из цент-

ральной России и называл жителей Кавказа общим именем, принятым

тогда в Европе: "татары":

"Какая разница между этими суровыми татарами и смиренными

крестьянами, которых мы встречали от Твери до Астрахани!"

Это разница между свободными людьми и людьми крепостными,

а по сути - рабами, о чем разговор пойдет ниже. Вот эта разница и

обеспечила жителям Кавказа захват рынков, а нам, русским, унылую

компенсацию в виде изменения собственного былого восторга пред их

веселой внутренней свободой. Внутренней, подчеркиваю. У нас,