Лю - [42]

Шрифт
Интервал

Платить — это прогресс или отсталость? Какой девиз капитализма? Каждому в зависимости от его кошелька! Разве с этической точки зрения это не напоминает социалистический тезис: мне по моим потребностям?

В моем замке пятнадцать комнат, но разве я могу спать больше, чем в одной? Разве мне нужно больше одной кровати? Больше одной подушки под голову? Я скучаю по своей пятикомнатной квартире в мэрии, по двум комнаткам в моем частном отеле на площади Сент-Катрин, за которые я расплачивалась всего лишь ночными услугами, оказываемыми ЖДД два раза в неделю… Бедный старик не так давно умер от рака (однако он курил только легкие «Мальборо»). Папа тоже умер от рака — как и мама, и отчим. Но не потому, что они не обращались в исследовательские ассоциации, борющиеся против рака, просто те ничего у них не нашли.

Да, у меня есть Гик, да, у меня есть Нунк (два гаденыша), зато у меня больше нет Глуглу, которая обладала тем преимуществом, что отправляла свои естественные надобности прямо в аквариум. Ей больше не нужен аквариум — она умерла. Но не от рака. Я ее утопила, хоть и не собиралась этого делать, честно говоря. Глядя, как она вертится туда-сюда, я сказала: «Так больше не может продолжаться» и выбросила ее в Сену, крикнув напоследок: «Давай, рискуй! Стань self-made-fish![45]. Живи своей жизнью!» К несчастью, она была не из расы акул и не умела плавать.

СС тоже умер во время одного из сеансов нео-кантовского наказания, на который я согласилась из милости. Однако этот легавый писака переоценил свой возраст!

Все уходят, всё отправляется к черту. Всё не так, как было когда-то. Ничто больше не может устоять. Даже Берлинская стена… Даже занятия современным искусством! Это какой-то сплошной обвал. Вы только подумайте, что на одном из аукционов Друо за комплект из четырех моих белых монохромов не захотели дать даже ста пятидесяти пяти франков! Мир полностью изменился. Прошлое всё перечеркнуто. У нас было всё. Теперь мы — никто.

Деньги, грязные деньги властвуют в каждом уголке огромного шестиугольника под названием Франция, в каждом закоулке бесконечного многоугольника, называемого Европой: всё теперь покупается, всё продается, всё оплачивается. Даже у Диора, даже у Нины Риччи, даже у Кастеля и даже в «Крийоне». Везде нужен пропуск, синие карточки, зеленые бумажки, чеки.

Даже в «Мамунии»!


Деньги не стоят того, чего мне это стоит, учитывая, что мои деньги мне ничего не стоят. Я ненавижу сам жест — платить! Вытаскивать из своей сумки «Балмэн» портмоне «Герпес», а из портмоне «Герпес» — бумажник с кредитными карточками «Ревиллон»! Это ужасно! Однажды, чтобы послушать массы, я натянула свою майку от Гуччи, кроссовки от Черучи, вскочила на один из своих «Харлей Дэвидсон» 350, синий (я теперь передвигаюсь только на мотоцикле. Для чего нужен «роллс», для чего нужны четыре колеса, если можно прекрасно ездить на двух?), и поехала в Париж (мой замок находится возле Шеверни, в восьмидесяти километрах от столицы), чтобы совершить небольшую экскурсию в метро.

Если кто и остался верен своим идеалам после крушения социализма, то это бомжи! Им платили ДО ТОГО, им платят ПОСЛЕ ТОГО. Однако они немного уменьшили ставку, так как их развелось слишком много. Еще лет десять назад на маршруте «Мэри-д'Иври/Бобиньи» с вас содрали бы 200 франков, а теперь им достаточно и пяти. В сорок раз меньше. Даже в пятьдесят, если учитывать галопирующую инфляцию! Вот жестокий закон отвратительной капиталистической конкуренции! И все потому, что к уже многочисленным аборигенам, жертвам крушения французского социализма, добавились многочисленные иммигранты, жертвы крушения восточного социализма. На станции Франклина Рузвельта, посреди стаи красивых блондинок с миндалевидными глазами, в норковых, изъеденных молью шапках, свидетельствующих о былом величии их статуса служащих в мэрии Москвы или покойного Ленинграда (назван по имени того, кто хотел сделать все писсуары из золота), я обнаружила двух несчастных, когда-то работавших в мэрии Незнаюкакогогорода, в поношенных шмотках от Аззедины Алайя. Это были Баб* и Бижу*, такие же старые, как и я (32!), но еще более потасканные. Вызывающий макияж, потертые сверхкороткие кожаные юбки, сетчатые чулки все в затяжках, стоптанные туфли на высоких каблуках, на которых они еле передвигались. Две отщепенки: вот оно, настоящее лицо «демократического» капитализма, которым одурачили простофиль с Востока, имевших дачи на Черном море, белужью икру, водку, балалайки и теперь потерявших всё. Лицо «настоящего капитализма» — это лицо двух униженных, потрепанных, продажных девиц!

Они пристали ко мне как банный лист. «Эй, Лю, у тебя не найдется ста франков или пропуска в ресторан?» О, какими красивыми и свежими вы были когда-то во времена нашего расцвета! Но это время безвозвратно кануло в Лету. Все постарели, я обогатилась. Вот новый удобный случай развенчать оболванивающую капиталистическую пропаганду: «Time is money»[46]. Время не покупается. Ему нет эквивалента. Если бы это было не так, я была бы все еще юной, а вы все равно не стали бы богатыми!

Втроем усевшись на мой «Харлей Дэвидсон», мы поехали в МакДональдс на Севастопольский бульвар. Возможно, мне следовало повести их к «Ледуайену» или в другой марокканский ресторан? Но разве кусок хлеба это не кусок хлеба? А стакан колы не стакан колы? Этого вполне достаточно, чтобы накормить человека!


Рекомендуем почитать
Испытание

Жизнь… Она такая непредсказуемая, никогда не знаешь, что ждёт тебя за поворотом. Победа или проигрыш, правда или ложь. В наше время между ними уже практически стёрты грани. Одно не может существовать без другого. Но нельзя сказать, что это плохо. Всё в жизни переплетено, и во всём есть определённый смысл.Кто такой шпион? Бездушная, жестокая машина, которая живёт тем, что работает на одних людей и предаёт других. Но кто-нибудь задумывался, что этот шпион чувствует, что творится в его душе.В этом произведении описывается жизнь одной шпионки, её мысли, чувства.


Пасека

Геннадий Александрович Исиков – известный писатель, член Российского Союза писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей, победитель многих литературных конкурсов. Книга «Наследники Дерсу» – одно из лучших произведений автора, не зря отрывок из нее включен в «Хрестоматию для старшего школьного возраста „Мир глазами современных писателей“» в серии «Писатели ХХI века», «Современники и классики». Роман, написанный в лучших традициях советской классической прозы, переносит читателя во времена великой эпохи развитого социализма в нашей стране.


Плотник и его жена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третий номер

Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.


И конь проклянет седока

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Деловое общение, или Школа жизни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Когда я был произведением искусства

Блестящая ироничная пародия на современное искусство, в которой сочетаются и легкий детектив, и романтичная любовная история, и эксцентричная философская притча о красоте, свободе и морально-этических нормах в творчестве.Считая себя некрасивым, а потому несчастным, молодой человек решает покончить жизнь самоубийством. Но в решающий момент ему на пути встречается художник, страдающий манией величия. Он предлагает юноше купить его тело и душу, чтобы сделать из него живую скульптуру, что принесет им обоим всемирную известность.


Морской паук

В безмятежной деревушке на берегу дикого острова разгораются смертельные страсти. Прекрасный новый мост, связавший островок с материком, привлек сюда и многочисленных охотников за недвижимостью, желающих превратить этот девственный уголок природы в туристический рай. Но местные владельцы вилл и земельных участков сопротивляются. И вот один из них обезглавлен, второй умирает от укуса змеи, третья кончает жизнь самоубийством, четвертый… Это уже не тихий остров, а настоящее кладбище! Чья же невидимая рука ткет паутину и управляет чужими судьбами?Две женщины, ненавидящие друг друга, ведут местную хронику.


Правосудие в Миранже

Данвер, молодой судья, едет по поручению короля Франции в одну из провинций, чтобы проверить поступающие сообщения о чрезмерном рвении своих собратьев по профессии в процессах, связанных с колдовством. Множащиеся костры по всей Франции и растущее недовольство подданных обеспокоили Королевский двор. Так молодой судья поселяется в Миранже, небольшом городке, полном тайн, где самоуправствует председатель суда де Ла Барелль. Данвер присутствует на процессах и на допросах и неожиданно для себя влюбляется в одну необычную, красивую женщину, обвиняемую в убийстве своего мужа и колдовстве.Элизабет Мотш пишет не просто исторический роман.


Битва

Роман «Битва» посвящен одному из знаменательных эпизодов наполеоновского периода в истории Франции. В нем, как и в романах «Шел снег», «Отсутствующий», «Кот в сапогах», Патрик Рамбо создает образ второстепенного персонажа — солдата, офицера наполеоновской армии, среднего француза, который позволяет ему ярче и сочнее выписать портрет Наполеона и его окружения.