Лягушки - [116]
Начальник участка. Что ты заметила?
Сяо Вэй (в затруднении). У нее из груди молоко выделяется!
Начальник участка. А не пот ли это?! Сяо Вэй, ты только заступила на службу, а в нашем деле нужно не только сохранять бдительность, но и не быть мнительным!
Действие четвертое
Обстановка на сцене та же, что и во втором действии.
Мастер Хао и Цинь Хэ сидят каждый перед своим столиком и лепят кукол.
На сцене незаметно появляется человек средних лет в помятом европейском костюме, в галстуке красного цвета, с авторучкой в кармане пиджака и с портфелем под мышкой.
Мастер Хао (не поднимая головы). Кэдоу, опять ты?!
Кэдоу (льстиво). Дядюшка Хао просто бессмертный небожитель, одним слухом определил, что это я.
Мастер Хао. Не слухом, а носом чую.
Цинь Хэ. У собаки нюх острее человеческого в десять тысяч раз.
Мастер Хао. Как ты смеешь ругать меня?!
Цинь Хэ. Разве я тебя ругаю? Я лишь сказал, что у собаки нюх острее человеческого в десять тысяч раз.
Мастер Хао. Опять ругаешься?! (Быстро лепит из куска глины подобие лица Цинь Хэ, поднимает, показывая Кэдоу и Цинь Хэ, а потом резко швыряет на пол.) Вот тебе, рожа бесстыжая!
Цинь Хэ (не моргнув глазом лепит подобие мастера Хао, демонстрирует Кэдоу и шлепает на пол). Вот так я тебя, пес старый!
Кэдоу. Дядюшка Хао, не гневайтесь, второй дядюшка Цинь, успокойтесь, мастера, смирите гнев свой, только что вылепленное вами можно назвать шедеврами, и так жаль, что теперь это лишь бесформенные куски глины!
Мастер Хао. Ты поменьше болтай, как бы я и тебя не вылепил и не шлепнул!
Кэдоу. Очень прошу, вылепите меня, только вот шлепать об пол не надо. Будут мою пьесу печатать, помещу фотографию на обложке.
Мастер Хао. Я тебе давно говорил, тетушка твоя как не станет смотреть, как муравьи забираются на дерево, так не будет и пьесу твою паршивую читать.
Цинь Хэ. Землю обрабатывать ты не горазд, куда тебе еще пьесы писать? Если сумеешь написать пьесу, я съем вот этот кусок глины.
Кэдоу (смиренно). Дядюшка Хао, второй дядюшка Цинь, тетушке годов уже немало, зрение плохое, я не посмею заставлять пожилого человека читать саму, почитаю ей вслух, а заодно и вы послушаете. Вы наверняка знаете господина Юя[121], господина Лао Шэ – они оба читали свои пьесы в театре перед актерами и режиссерами.
Мастер Хао. Но ты же не Юй и не Лао Шэ.
Цинь Хэ. И мы не актеры, и тем более не режиссеры.
Кэдоу. Но вы – персонажи моей пьесы! Я столько туши извел, чтобы приукрасить вас, и если вы не послушаете, будет такая неудача. Послушаете, и если что-то не устроит, я еще могу внести исправления; а если не станете и пьеса будет поставлена на сцене и выйдет в виде книги, сожалеть уже будет поздно. (С неожиданной патетикой.) Я десять лет потратил, чтобы ее написать, все, что есть дома, на это употребил, даже пару стропил на крыше и то снял и продал. (Хватается за грудь и натужно кашляет.) Я, чтобы эту пьесу написать, горький трубочный табак курил, не было табака – курил листья софоры, столько бессонных ночей провел, здоровье подорвал, полжизни на нее положил, и ради чего? Ради славы? Ради выгоды? (Звонко.) Нет! Ради любви к тетушке, ради того, чтобы прославить в веках святую женщину нашего дунбэйского Гаоми! А сегодня, если не станете слушать меня, прямо перед вами и умру!
Мастер Хао. Ишь напугал! Ты как помирать собрался? Повесишься или яду примешь?
Цинь Хэ. Послушать, так очень трогательно говорит, я даже склоняюсь к тому, чтобы послушать.
Мастер Хао. Хочешь читать – читай, только не у меня дома.
Кэдоу. Здесь в первую очередь тетушкин дом, а потом уже, возможно, твой.
Из пещеры выбирается тетушка.
Тетушка (лениво). Это кто тут про меня говорит?
Кэдоу. Я, тетушка.
Тетушка. Знаю, что ты. Зачем пожаловал?
Кэдоу (суетливо раскрывает портфель, достает рукопись и торопливо читает). Тетушка, это я, живущий в двух уездах Кэдоу (Цинь Хэ с мастером Хао обмениваются недоуменными взглядами), отец мой – Юй Пэншэн, мать – Сунь Фуся. Я – один из «бататников», а также первый, кого вы приняли на свет. Жену мою, Тань Юйэр, тоже вы принимали, отец ее – Тань Цзиньхай, а мать – Хуан Юэлин…
Тетушка. Постой-постой! Стал драматургом, так и фамилию сменил? И год рождения не тот? И отец с матерью не те? И деревня другая? И жена тоже? (Тетушка прохаживается среди висящих над сценой детей. Она то опускает голову в глубокой задумчивости, то топает ногами и бьет себя в грудь, потом яростно шлепает одного из младенцев по попе, и тот заливается плачем. Тетушка шлепает одного за другим, и ревут уже все младенцы. Среди этого рева тетушка принимается без умолку говорить, и плач постепенно затихает.) Ах вы, «бататники» этакие, плачьте хорошенько, а я послушаю, ведь это я своими собственными руками вас доставала! Негодники, ни один не дал силушки поберечь. Тетушка этим ремеслом пятьдесят с лишним лет занимается, до сих пор покоя не знает. За эти полсотни лет тетушка горячего только несколько раз и съела, пару раз целую ночь проспала, руки в крови, на лбу пот, наполовину вся в дерьме, наполовину в моче, – думаете, легко быть деревенской акушеркой? В дунбэйском Гаоми восемнадцать деревень, пять с лишним тысяч дворов, кому только я на порог не ступала! Чьего грязного живота из ваших матерей, ваших жен я не видала! Ваших подлецов отцов кто, как не я, стерилизовала! Теперь вы кто чиновник, кто разбогател, можете перед начальником уезда безобразничать, перед мэром города распускаться, но со мной извольте вести себя скромно и достойно. Вспомнишь то время, так по тетушкиному разумению, тоже надобно бы вас, эту свору щенков, собрать вместе да кастрировать, чтобы вашим женам меньше страданий выпало. И нечего тут зубоскалить, посерьезнее давайте! Планирование рождаемости для экономики страны и благосостояния народа дело первостепенной важности. И скалиться, огрызаться тут нечего, аборт так аборт, кастрация так кастрация. Кто сказал, что «от мужчин ничего доброго не жди»? Не знаете? Вы не знаете, и я не знаю. Знаю лишь, что от мужчин ничего доброго не жди. Ничего доброго нет, но и без вас обходиться тоже не получается. Испокон веков правителем небесным так устроено – тигр и заяц, ястреб и воробей, муха и комар… все должно быть, чтобы мир был целен. Говорят, в Африке в девственных лесах есть одно место, где все люди живут на деревьях. На ветках множество гнезд, и женщины несут в них яйца. Женщина снесет яйцо и садится на ветку есть дикие плоды, а мужчина закрывает гнездо листьями и садится яйца высиживать. Через – семь раз по семь – сорок девять дней верхушка яйца разбивается, и оттуда выскакивает маленький ребенок, вылупился и уже умеет лазать по деревьям. Хотите верьте, хотите нет. Вы не верите, а я верю! Тетушка своими руками приняла одно яйцо, размером с футбольный мяч. Положила на кан, повысиживала и через полмесяца оттуда выскочил пухлый ребятеночек, беленький, толстенький, и нарекли его Даньшэн – Родившийся из яйца. Жаль вот умер от врожденного энцефалита, а выжил бы – сорок лет бы уже стукнуло. Выживи Даньшэн, наверняка стал бы великим литератором. Когда ему предложили схватить что-нибудь
«Страна вина», произведение выдающегося китайского романиста наших дней Мо Яня (род. 1955), дает читателю прекрасную возможность познакомиться с самой яркой и колкой сатирой в современной китайской литературе. Великолепная, оригинальная образность, безграничная сила воображения, сплетенная с мифологичностью, мастерское владение различными формами повествования — все это присуще уникальному стилю Мо Яня.
Повествователь, сказочник, мифотворец, сатирик, мастер аллюзий и настоящий галлюциногенный реалист… Всё это — Мо Янь, один из величайших писателей современности, знаменитый китайский романист, который в 2012 году был удостоен Нобелевской премии по литературе. «Сорок одна хлопушка» на русском языке издаётся впервые и повествует о диковинном китайском городе, в котором все без ума от мяса. Девятнадцатилетний Ля Сяотун рассказывает старому монаху, а заодно и нам, истории из своей жизни и жизней других горожан, и чем дальше, тем глубже заводит нас в дебри и тайны этого фантасмагорического городка, который на самом деле является лишь аллегорическим отражением современного Китая. В городе, где родился и вырос Ло Сяотун, все без ума от мяса.
«Красный гаолян» — самое известное произведение Мо Яня, китайского прозаика, лауреата Нобелевской премии (2012 г.). По мнению критиков, премию эту присудили писателю во многом благодаря этому роману, включённому в список ста лучших китайских романов минувшего века. Во всём мире с огромным успехом прошёл фильм «Красный гаолян», снятый по этому произведению и пробудивший у многих российских зрителей интерес к истории и культуре Китая. Теперь впервые на русском языке выходит и сам роман, написанный жёстко, даже жестоко.
Мо Янь – один из самых известных современных китайских писателей, лауреат Нобелевской премии по литературе 2012 года за «галлюцинаторный реализм, который объединяет народные сказки с историей и современностью». «Перемены» – история «маленького человека», чья жизнь меняется вместе с жизнью страны. Неторопливое, чрезвычайно образное повествование ведет нас от одного события к другому. Автор делится с нами своими размышлениями и наблюдениями, не упуская ни единой детали. И эти детали дают гораздо более полное представление о жизни Китая и китайцев, чем самые толстые учебники истории.
В книге «Устал рождаться и умирать» выдающийся китайский романист современности Мо Янь продолжает своё грандиозное летописание истории Китая XX века, уникальным образом сочетая грубый натурализм и высокую трагичность, хлёсткую политическую сатиру и волшебный вымысел редкой художественной красоты.Во время земельной реформы 1950 года расстреляли невинного человека — с работящими руками, сильной волей, добрым сердцем и незапятнанным прошлым. Гордую душу, вознегодовавшую на своих убийц, не примут в преисподнюю — и герой вновь и вновь возвратится в мир, в разных обличиях будет ненавидеть и любить, драться до кровавых ран за свою правду, любоваться в лунном свете цветением абрикоса…Творчество выдающегося китайского романиста наших дней Мо Яня (род.
Судьбы персонажей романа «Призрак Шекспира» отражают не такую уж давнюю, почти вчерашнюю нашу историю. Главные герои — люди так называемых свободных профессий. Это режиссеры, актеры, государственные служащие высшего ранга, военные. В этом театральном, немного маскарадном мире, провинциальном и столичном, бурлят неподдельные страсти, без которых жизнь не так интересна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга продолжает и развивает темы, затронутые в корпусе текстов книги Е. Кирьянова «В поисках пристанища без опоры» (Москва, «Энигма», 2016). В центре внимания автора — задача выявления действия Логоса на осознание личностью становящегося образа Бытия-для-себя. Выясняется роль парадокса и антиномии в диалектическом формировании онтологического качества сущего в подверженности его темпоральному воздействию возрастающего Логоса.
Свободолюбивая Сита и благоразумная Мэри были вместе с детства. Их связывала искренняя дружба, но позже разделила судьба. Сита стала женой принца из влиятельной индийской династии. Она живет во дворце, где все сияет роскошью. А дом Мэри – приют для беременных. Муж бросил ее, узнав, что она носит под сердцем чужого ребенка. Сите доступны все сокровища мира, кроме одного – счастья стать матерью. А династии нужен наследник. И ребенок Мэри – ее спасение. Но за каждый грех приходит расплата…
И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; Но простри руку Твою и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя? Иов. 1: 9—11.
Все подростки похожи: любят, страдают, учатся, ищут себя и пытаются понять кто они. Эта книга о четырёх подругах. Об их юности. О том, как они теряли и находили, как влюблялись и влюбляли. Первая любовь, бессонные ночи — все, с чем ассоциируется подростковая жизнь. Но почему же они были несчастны, если у них было все?
Маленькая девочка со странной внешностью по имени Мари появляется на свет в небольшой швейцарской деревушке. После смерти родителей она остается помощницей у эксцентричного скульптора, работающего с воском. С наставником, властной вдовой и ее запуганным сыном девочка уже в Париже превращает заброшенный дом в выставочный центр, где начинают показывать восковые головы. Это начинание становится сенсацией. Вскоре Мари попадает в Версаль, где обучает лепке саму принцессу. А потом начинается революция… «Кроха» – мрачная и изобретательная история об искусстве и о том, как крепко мы держимся за то, что любим.
Для Гретель слова всегда были настолько важны, что в детстве она вместе с матерью даже изобрела язык, который стал их собственным. Теперь Гретель работает лексикографом, обновляя словарные статьи. Она не видела мать с 16 лет, когда они жили в лодке на оксфордском канале. Воспоминания о прошлом, давно стершиеся, после одного телефонного звонка внезапно возвращаются: последняя зима на воде, загадочный сбежавший мальчик, странное неуловимое существо, живущее на реке. «В самой глубине» – вызывающий дебютный роман с сюрреалистической, жуткой атмосферой.
В самолете, летящем из Омана во Франкфурт, торговец Абдулла думает о своих родных, вспоминает ушедшего отца, державшего его в ежовых рукавицах, грустит о жене Мийе, которая никогда его не любила, о дочери, недавно разорвавшей помолвку, думает о Зарифе, черной наложнице-рабыне, заменившей ему мать. Мы скоро узнаем, что Мийя и правда не хотела идти за Абдуллу – когда-то она была влюблена в другого, в мужчину, которого не знала. А еще она искусно управлялась с иголкой, но за годы брака больше полюбила сон – там не приходится лишний раз открывать рот.
Натан Гласс перебирается в Бруклин, чтобы умереть. Дни текут размеренно, пока обстоятельства не сталкивают его с Томом, племянником, работающим в букинистической лавке. «Книга человеческой глупости», над которой трудится Натан, пополняется ворохом поначалу разрозненных набросков. По мере того как он знакомится с новыми людьми, фрагменты рассказов о бесконечной глупости сливаются в единое целое и превращаются в историю о значимости и незначительности человеческой жизни, разворачивающуюся на фоне красочных американских реалий нулевых годов.