Лягушки - [118]
Действие пятое
Вечер, косо падают лучи фонаря, вся сцена залита золотистым светом.
С одной из сторон храма Матушки Чадоподательницы под большой колонной свернулся Чэнь Би со своим псом. Роль пса может исполнять человек. Перед лицом у него мятая железная миска, в ней пара банкнот и несколько монет. Сбоку свешиваются две ветви дерева.
На сцене, как призрак, появляется Чэнь Мэй, она в черном халате, лицо закрыто черной вуалью.
Вслед за ней на сцену выходят двое мужчин в черном с лицами, закрытыми черной вуалью.
Чэнь Мэй (горестно плачет). Деточка… Деточка моя… Где ты… Ребеночек мой… Где ты…
Двое в черном подходят близко к Чэнь Мэй.
Чэнь Мэй. Вы кто? Почему в черном и лица закрыты? А-а, я поняла, вы тоже пострадали на том пожаре…
Первый человек в черном. Верно, мы тоже пострадали.
Чэнь Мэй (спохватившись). Нет, на том пожаре пострадали только женщины-работницы, а вы, судя по всему, мужчины.
Второй человек в черном. Мы на другом пожаре пострадали.
Чэнь Мэй. Тогда вас можно пожалеть…
Первый человек в черном. Да, нас можно пожалеть.
Чэнь Мэй. Вы очень страдаете…
Второй человек в черном. Да, мы очень страдаем.
Чэнь Мэй. Вам кожу пересаживали?
Первый человек в черном (не поняв). Какую кожу?
Чэнь Мэй. Ну, это когда с попы, с бедра, с необгоревшей части тела кожу удаляют и прилепляют на обгоревшее место, разве вам не пересаживали?
Второй человек в черном. Пересаживали, пересаживали, кожу с попы на лицо переносили…
Чэнь Мэй. Вам и брови пересаживали?
Первый человек в черном. Пересаживали, пересаживали.
Чэнь Мэй. А брали волосы с головы или с лобка?
Второй человек в черном. Что-что? Лобковые волосы тоже можно на брови использовать?
Чэнь Мэй. Если вся кожа головы обгорела, то используют и лобковые. А если и лобковых нет, ничего не остается, как только гладким ходить, как лягушка.
Первый человек в черном. Да, так и есть, у нас никаких волос не осталось, лысые и гладкие, как лягушки.
Чэнь Мэй. В зеркало-то смотрелись?
Второй человек в черном. Никогда в зеркало не смотримся.
Чэнь Мэй. Мы, обгоревшие, зеркала больше всего боимся и больше всего ненавидим.
Первый человек в черном. Верно, как увидим зеркало – тут же разбиваем.
Чэнь Мэй. Ну а толку-то что бить зеркала? Вы же не перебьете витрины магазинов, мраморную облицовку, отражение в воде, не разобьете глаза, которыми смотрят на нас. Те, кто нас видят, могут вскрикнуть от испуга и убежать, а маленькие дети даже расплакаться. Нас обзывают привидениями, злыми духами, глаза людей – наши зеркала, поэтому все зеркала не перебьешь, лучше всего не показывать свое лицо.
Второй человек в черном. Да, верно, поэтому мы лица под вуалью и скрываем.
Чэнь Мэй. А вы о самоубийстве не помышляли?
Второй человек в черном. Мы…
Чэнь Мэй. Насколько я знаю, уже пять сестренок, пострадавших тогда, покончили с собой. Глянули в зеркало, и всё…
Первый человек в черном. Все из-за этих зеркал!
Второй человек в черном. Поэтому мы как увидим зеркало, так и разбиваем.
Чэнь Мэй. Я поначалу подумывала о самоубийстве, а потом перестала об этом думать…
Первый человек в черном. Жить-то лучше, плохая жизнь лучше хорошей смерти.
Чэнь Мэй. С тех пор как я забеременела, с тех пор как ощутила в животе движения этой маленькой жизни, я больше не думаю о смерти. Я ощутила себя уродливым коконом, который несет в себе прекрасную жизнь, но когда эта жизнь прорвет кокон и выйдет наружу, я стану пустой оболочкой.
Второй человек в черном. Хорошо сказано.
Чэнь Мэй. Родив ребенка, я отнюдь не превратилась в пустую оболочку, готовую умереть, я обнаружила, что жизнь во мне стала биться еще сильнее, что я не только не зачахла, не сморщилась, а наоборот, посвежела, стянутая кожа на лице словно увлажнилась, мои груди полны молока… Рождение ребенка дало мне новую жизнь… Но они забрали моего ребенка…
Первый человек в черном. Пойдем с нами, мы знаем, где твой ребенок.
Чэнь Мэй. Вы знаете, где мой ребенок?
Второй человек в черном. Мы пришли за тобой как раз затем, чтобы помочь тебе увидеть твоего ребенка.
Чэнь Мэй (обрадованно). Слава небу и земле, быстрее ведите меня, быстрее ведите туда, где я увижу своего ребенка…
Люди в черном поддерживают желание Чэнь Мэй.
Стрелой выскакивает пес Чэнь Би и хватает Первого человека в черном за левую ногу.
Чэнь Би тоже поднимается, опираясь на костыли, подскакивает вперед и, опираясь на один костыль, другим ударяет Второго человека в черном.
Люди в черном отступают от пса и Чэнь Би по сцене в сторону, в руках у них сверкнуло что-то вроде кинжалов. Чэнь Би и пес стоят рядом. Чэнь Мэй стоит у передней части сцены, образуя вместе с ними треугольник.
Чэнь Би (рычит). Отпустите мою дочь!
Первый человек в черном. Все не сдохнешь никак, пьяница старый, бездельник, попрошайка, да как ты смеешь называть ее своей дочерью!
Второй человек в черном. Раз говоришь, что она – твоя дочь, позови ее, посмотрим отзовется ли она!
Чэнь Би. Мэйцзы, Бровочка… Бедная моя доченька…
Чэнь Мэй (холодно). Ты, наверное, обознался? Точно с кем-то спутал.
Чэнь Би (охваченный горем). Мэйцзы, я знаю, ты ненавидишь отца, отец тебя недостоин, недостоин твоей старшей сестры, недостоин вашей матери, отец причинил вам зло, отец грешный человек, никчемный, наполовину живой, наполовину мертвый, одной ногой в гробу…
«Страна вина», произведение выдающегося китайского романиста наших дней Мо Яня (род. 1955), дает читателю прекрасную возможность познакомиться с самой яркой и колкой сатирой в современной китайской литературе. Великолепная, оригинальная образность, безграничная сила воображения, сплетенная с мифологичностью, мастерское владение различными формами повествования — все это присуще уникальному стилю Мо Яня.
«Красный гаолян» — самое известное произведение Мо Яня, китайского прозаика, лауреата Нобелевской премии (2012 г.). По мнению критиков, премию эту присудили писателю во многом благодаря этому роману, включённому в список ста лучших китайских романов минувшего века. Во всём мире с огромным успехом прошёл фильм «Красный гаолян», снятый по этому произведению и пробудивший у многих российских зрителей интерес к истории и культуре Китая. Теперь впервые на русском языке выходит и сам роман, написанный жёстко, даже жестоко.
Повествователь, сказочник, мифотворец, сатирик, мастер аллюзий и настоящий галлюциногенный реалист… Всё это — Мо Янь, один из величайших писателей современности, знаменитый китайский романист, который в 2012 году был удостоен Нобелевской премии по литературе. «Сорок одна хлопушка» на русском языке издаётся впервые и повествует о диковинном китайском городе, в котором все без ума от мяса. Девятнадцатилетний Ля Сяотун рассказывает старому монаху, а заодно и нам, истории из своей жизни и жизней других горожан, и чем дальше, тем глубже заводит нас в дебри и тайны этого фантасмагорического городка, который на самом деле является лишь аллегорическим отражением современного Китая. В городе, где родился и вырос Ло Сяотун, все без ума от мяса.
Мо Янь – один из самых известных современных китайских писателей, лауреат Нобелевской премии по литературе 2012 года за «галлюцинаторный реализм, который объединяет народные сказки с историей и современностью». «Перемены» – история «маленького человека», чья жизнь меняется вместе с жизнью страны. Неторопливое, чрезвычайно образное повествование ведет нас от одного события к другому. Автор делится с нами своими размышлениями и наблюдениями, не упуская ни единой детали. И эти детали дают гораздо более полное представление о жизни Китая и китайцев, чем самые толстые учебники истории.
В настоящий сборник включены произведения крупнейших современных китайских писателей, лауреатов престижных национальных и международных премий, переведённые на многие языки мира. Один из них, Мо Янь, «объединивший с помощью галлюцинаторного реализма народные сказки с историей и современностью», в 2012 году был удостоен Нобелевской премии по литературе. Разные по содержанию, стилю и времени создания, эти произведения объединяет одно очень важное обстоятельство — они принесли авторам по-настоящему серьёзный успех и определили их дальнейший творческий путь.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Для Гретель слова всегда были настолько важны, что в детстве она вместе с матерью даже изобрела язык, который стал их собственным. Теперь Гретель работает лексикографом, обновляя словарные статьи. Она не видела мать с 16 лет, когда они жили в лодке на оксфордском канале. Воспоминания о прошлом, давно стершиеся, после одного телефонного звонка внезапно возвращаются: последняя зима на воде, загадочный сбежавший мальчик, странное неуловимое существо, живущее на реке. «В самой глубине» – вызывающий дебютный роман с сюрреалистической, жуткой атмосферой.
Ближайшее будущее. Льды Арктики растаяли. Туристический бизнес открывает новые горизонты, и для желающих достичь ранее недоступные места запускаются новые экспедиции. Пассажиры круизного лайнера мечтают увидеть белого медведя, а вместо него им придется найти еще нечто более удивительное – мертвое тело во льду. Кто этот человек? Был ли он жертвой незнакомцев или самых близких людей, безжалостно его предавших? Вместе со льдом растают и коварные тайны прошлого.
В самолете, летящем из Омана во Франкфурт, торговец Абдулла думает о своих родных, вспоминает ушедшего отца, державшего его в ежовых рукавицах, грустит о жене Мийе, которая никогда его не любила, о дочери, недавно разорвавшей помолвку, думает о Зарифе, черной наложнице-рабыне, заменившей ему мать. Мы скоро узнаем, что Мийя и правда не хотела идти за Абдуллу – когда-то она была влюблена в другого, в мужчину, которого не знала. А еще она искусно управлялась с иголкой, но за годы брака больше полюбила сон – там не приходится лишний раз открывать рот.
Натан Гласс перебирается в Бруклин, чтобы умереть. Дни текут размеренно, пока обстоятельства не сталкивают его с Томом, племянником, работающим в букинистической лавке. «Книга человеческой глупости», над которой трудится Натан, пополняется ворохом поначалу разрозненных набросков. По мере того как он знакомится с новыми людьми, фрагменты рассказов о бесконечной глупости сливаются в единое целое и превращаются в историю о значимости и незначительности человеческой жизни, разворачивающуюся на фоне красочных американских реалий нулевых годов.