Лунный свет - [66]

А может, я просто была чересчур восприимчива.

Мистер Шарковски, человек, к которому мы ехали на встречу, жил на восточном берегу Лейк Юнион, известного как Портедж Бей. Там имелся крупный анклав плавучих домов, причем не судов, приспособленных для жизни, а настоящих жилищ, намертво пришвартованных к берегу. Самым известным из них был дом Тома Хэнкса из «Неспящих в Сиэтле», но располагался он в западной части озера. Когда мы туда приехали, тетя Мона повела машину по лабиринту холмистых улиц жилого квартала, упиравшихся в воду. Затем свернула на подъездную дорожку, змеившуюся между роскошными строениями, тесно сгрудившимися на берегу, доехала до конца и припарковалась на частной стоянке, заняв одно из трех мест.

– Это здесь, вон его дом, – сказала она, отстегивая ремень безопасности.

Плавучий дом Шарковски был выкрашен в серый цвет – квадратное, трехэтажное, современное строение с окнами, забранными японскими полупрозрачными панелями «шоджи», сделанными словно из прозрачной бумаги. Стильно и аристократично. В аккурат то, что нужно арт-дилеру.

Когда мы вышли из машины, Моне пришлось ответить на назойливый телефонный звонок. Пока она объясняла собеседнику на том конце провода, что не может говорить, Дэниэл ткнул меня плечом и прошептал:

– Эй, вообще-то, я думал, мы будем заниматься этим делом одни. Типа Ник и Нора. И уж никак не Ник, Нора и Мона.

Я смущенно на него посмотрела и моргнула – с озера дул стылый ветер, бросая в глаза волосы. Он что, рассчитывал, что это будет еще одно свидание?

– Я же написала тебе в сообщении, что мы заберем тебя у ресторанчика.

– Но о Моне там не было ни слова.

В самом деле? Я подавила желание заглянуть в телефон и доказать, что он не прав. Потом попыталась восстановить в памяти мои сообщения и поняла, что они действительно были довольно туманны.

– Я не вожу машину, – прозвучал мой ответ, – и поэтому подумала, что…

– Да все нормально, – прошептал он, когда Мона дала отбой, – я совсем не против ее компании. Она у тебя просто супер. Просто мне казалось, что… – Он покачал головой и предпринял еще одну попытку: – Просто мне нужно было тебе кое-что сказать. Ты понимаешь, с глазу на глаз. Вчера я на это так и не решился.

Вчера? Мне понадобилась секунда, чтобы сложить два плюс два и понять, что он имел в виду нашу вчерашнюю поездку на мини-вэне. Он тогда сказал, что ему нужно поговорить со мной с глазу на глаз. Но потом мы перешли на обсуждение его холодного прощального поцелуя и… Он что, хотел обсудить что-то еще? Как же я умудрилась этого не понять?

Не успела я ответить, как Мона спрятала телефон, поглядела на нас, и ее лицо расплылось в напряженной улыбке. Интересно, она слышала наш разговор?

– Готовы? – спросила она.

– За дело! – весело произнес Дэниэл с таким видом, словно для него в этом мире все было в полном порядке, потом повернулся ко мне и прошептал: – Все отлично. Не переживай, поговорим позже.

Все правильно, так обычно говорят, когда есть о чем переживать.

О чем же он все-таки хотел со мной поговорить?

Вход в дом Шарковски располагался на самой красивой пристани из всех, которые мне когда-либо доводилось видеть, и скрывался за стеной бамбуковых деревьев в кадках. Когда мы остановились у пришвартованного у его стены катера, тетя Мона позвонила в дверь, после чего средних лет домработница впустила нас внутрь и проводила в гостиную, обставленную мебелью в холодном минималистском стиле, стены которой покрывали приличных размеров полотна.

Увидев все эти произведения искусства, Дэниэл присвистнул:

– Ни фига себе! Это же стоит бешеных денег, да?

– Больше, чем сам дом, – тихо ответила тетя Мона, – миллионы, как и сам Шарковски.

Мне, по правде говоря, было наплевать. Все мои мысли без остатка занимал вопрос о том, что же Дэниэл хотел обсудить со мной наедине. Но выяснить это прямо сейчас не представлялось возможным – домработница сказала, что Шарковски ждет нас в патио на крыше, и махнула рукой, предлагая следовать за ней. Мы друг за дружкой стали подниматься по ступеням узкой, авангардной лестницы, на ходу поглядывая на обстановку других этажей. Между вторым и третьим пролетами Мона остановилась и уставилась на короткий коридор, судя по виду ведущий в спальню.

– Глазам своим не верю… – не без изумления пробормотала она.

– Что там? – спросила я и перегнулась через ее плечо, чтобы увидеть, на что там такое она смотрит.

Но в этот момент домработница заметила, что мы остановились, и ей это явно не понравилось.

– Нет, нет! Прошу вас, это частные апартаменты!

На миг в глазах Моны появилось выражение, которое я была не в состоянии определить, и я лишь подумала, что она может и не подчиниться этому требованию. Но домработница, расталкивая нас плечом, уже бросилась к двери спальни и сказала:

– Прошу вас, мадам.

Тетя Мона уступила, хотя и без всякой радости, и, пока я пыталась понять, что же, собственно, произошло, мы поднялись еще на два пролета и вышли на крышу, если ее конечно же вообще можно было таковой назвать. На небольшом пространстве теснились деревья в кадках, джакузи и садовый обеденный стол с грилем. Стеклянное ограждение по периметру одновременно служило преградой ветру и открывало гостям прекрасный вид на берег и озеро, на волнах которого дюжинами покачивались суденышки.