Лучи из пепла - [96]

Дня через четыре гость появился снова. На этот раз он заговорил прямо:

— Я служу в полиции, и мне сказали, что вы являетесь пламенным сторонником движения за мир. Не расскажите ли вы мне что-нибудь об этом движении?

— Зря вы меня выспрашиваете! Думаю, что вы и сами очень много знаете о движении за мир.

— Представьте себе, я о нем почти ничего не знаю.

— Тогда приходите на наши митинги и демонстрации. Ведь от атомной бомбы погибло немало полицейских!

Отправляясь восвояси, он снова хотел оставить нам коробку конфет. Но на этот раз мы не приняли его подарка.

С тех пор странный гость повадился ходить к нам очень часто. Он был всегда вкрадчиво вежлив и почтителен. Говорил он на диалекте жителей Хиросимы. Больше всего интересовали его листовки и брошюры, которые лежали у нас повсюду. Он просто-таки жаждал их заполучить.

— Подарите мне, пожалуйста, эту листовку, — просил он.

— Но ведь она распространяется открыто! Токи-тян и я предполагали, что листовки и брошюры он приносит своему начальству, чтобы доказать, как успешно продвигается его «работа» с нами. Наш гость пытался также разузнать имена членов совета борьбы против атомной и водородной бомб и имена руководителей профсоюза учителей. Он хотел выяснить, что мы говорим на своих собраниях и кто их проводит. Но он так ничего и не вытянул из нас.

Наконец «темнокожий господин» явился с «деловым» предложением: он-де видит, как нам тяжело живется, и решил нам помочь. Как бы мы отнеслись к перспективе получить хорошо оплачиваемое место? Он мог бы рекомендовать нас кое-каким людям. Например, устроить в префектуру, в отдел, ведающий воспитательной работой, или же подыскать нам какую-нибудь другую должность в государственном учреждении.

Но он напал не на таких людей…

5

До начала 1957 года во всем мире были собраны многие миллионы подписей под требованием прекратить испытания ядерного оружия. В одной только Японии число подписей достигло 33 миллионов. Особенно активно включились в эту кампанию жители Хиросимы. Миллион мужчин и женщин — люди всех направлений от крайне правых до крайне левых, — весьма редко приходившие к соглашению, на этот раз заняли единую позицию. Партийные раздоры смолкли: граждане Хиросимы лучше, чем кто бы то ни было на земном шаре, знали, чем грозит атомная война.

В плохую погоду газеты теперь регулярно сообщали, как высока радиоактивность осадков, и настоятельно рекомендовали не пить дождевую воду. Почти никто из японцев не решался выходить в сырую погоду на улицу без головного убора, ибо распространился слух — основывавшийся, впрочем, лишь на воспоминаниях жертв «пикадона», — будто «горячий дождь» вызывает выпадение волос. Даже рис — национальное блюдо японцев — жители Хиросимы не осмеливались употреблять в больших количествах, так как японские профессора обнаружили в нем повышенное содержание стронция-90, вызывающего рак костных тканей.

В начале 1957 года, когда англичане сообщили, что и они намерены провести испытания водородной бомбы в Тихом океане, по всей Японии прокатилась мощная волна протестов. Надо сказать, что в свое время, в период испытаний американского ядерного оружия, некоторые проамериканские элементы в Японии воздержались от демонстраций протеста. Теперь же появился противник, против которого поднял голос весь японский народ.

Поскольку сборы подписей, массовые манифестации и сидячие забастовки у иностранных посольств не производили желаемого впечатления на великие державы, японские сторонники мира выдвинули новый проект: они решили послать в запретную зону, где Великобритания предполагала испытывать свою водородную бомбу, корабль протеста. Этот проект встретил самое горячее сочувствие.

Правда, официальные лица тотчас же выступили против такого намерения, называя его «излишне крайним», особенно после того, как англичане заявили, что никакое «вторжение» в запретную зону не помешает им провести намеченное мероприятие. Однако у японской общественности проект вызвал всеобщее одобрение.

С той минуты, как впервые возникла идея послать в Тихий океан судно протеста, Кавамото ходил сам не свой. Даже товарищи по работе, прокладывавшие вместе с Итиро шоссейную дорогу, — и те заметили, что с ним творится что-то неладное. Они посмеивались над Кава-мото, считая его влюбленным по уши. Ведь Итиро сам рассказал им, что собирается сыграть свадьбу самое позднее на пасху.

На самом деле голова Кавамото была занята отнюдь не женитьбой.

«Я все время размышлял тогда, — вспоминает Итиро, — сколько добровольцев уже записалось на корабль протеста и как мне признаться Токи-тян в своем намерении. Что скажет Токиэ, если узнает, что я хочу отправиться в Тихий океан? И как отнесутся к этому все те люди, которых мы уже пригласили на свадьбу?»

Как-то вечером Кавамото завел разговор на волновавшую его тему. Он разъяснил Токи-тян все доводы «за» и «против» посылки корабля протеста. Лишь об одном умолчал он — о своем желании отправиться в запретную зону на этом самом корабле.

Он пишет:

«Я не осмеливался смотреть Токиэ в глаза. Теперь она и впрямь будет считать меня человеком ненадежным. Сперва я уговорил ее отложить свадьбу, потому что нам, мол, надо позаботиться о чужих детях; потом фигурировали «причины финансового характера», а сейчас, когда мы уже твердо решили вступить в брак, я придумал новую отговорку».