Я открыл глаза и сказал:
— Выходи. Тебе нечего опасаться.
Из-за стеллажей вышел паренёк в форме лаборанта и неуверенно направил на меня МПШ[2].
— Кто вы? — спросил он, пытаясь разглядеть моё лицо в полумраке.
— Я тот, кто убил Уильяма Декинса, — беспечно сказал я и вышел на свет.
Тот, кто убил, или тот, кого обвиняют в убийстве? Теперь это вряд ли имело значение.
Лаборант кивнул.
— Если Вы ищете доказательства своей невиновности, — трясущимся голосом сказал он, — то здесь их больше нет. Всё вынесли.
Парень был на грани нервного срыва. Но соображал быстро.
— Как тебя зовут? — спросил я, с трудом вспоминая, как вести допрос. Нужно наладить контакт и успокоить свидетеля.
— Меня… Я… Стенли. Меня зовут Стенли, — ответил лаборант.
— Эдриан Норт, — представился я и сел на стул, держа руки на виду.
Пусть парень поймёт, что нет никакой угрозы.
— Я знаю. О вас в новостях говорили, — сказал Стенли и быстро добавил: — Я никому не скажу, что вы здесь. А сами они вряд ли вернутся.
— Кто это был, Стенли? — я перешёл к делу.
— Зачистка, — выдохнул лаборант. — Это ответ на оба вопроса.
— Я задал только…
— Вы спрашивали, кто всё забрал и кто убил профессора, — сказал Стенли. — Ответ — Зачистка.
Я усмехнулся. Умный парень.
— Ты их видел? Они тебе не навредили?
— Н-н-нет, — ответил Стенли и показал на ничем не примечательную стену. — Тут есть тайная комната. На самом деле, просто кладовая. Мы в ней всякий хлам хранили. Но дверь туда не увидеть, если не знать, где она. А стеллажи искажают сигналы любых сканеров. Чистильщики просто прошли мимо.
— И что они забрали? — спросил я.
— Результаты наших… исследований.
Мне пришлось обратиться к старому доброму методу следаков — втереться в доверие к свидетелю. Иначе парень вряд ли бы всё рассказал.
— Стенли, я увяз в этом деле так глубоко, что уже не выплыть. Мы на одной стороне. Ты можешь мне довериться.
— Тут надо начинать издалека, — сказал лаборант. — Это долгая история.
— У меня полно времени, — соврал я.
Стенли сдался. Похожу, ему надо было выговориться. И неважно, кто оказался на месте слушателя.
— Ладно. Попробую, — лаборант нервно выдохнул, собираясь с мыслями. — Мы с профессором выяснили, что у некоторых людей естественным образом развился иммунитет против имммунодеструкции, — сказал Стенли и задумался. — Странная фраза получилась.
— Допустим. Тогда почему об этом никто не знает? — спросил я, пытаясь скрыть своё недоверие.
— Из-за «Иммуноревира», — пробубнил Стенли. — Знаю, как это звучит. Но я не псих.
— Причём тут ревир?
— Если б я мог объяснить… Всё делал профессор. Я лишь помогал. Вот, — Стенли достал из кармана потрепанную записную книжку и передал её мне. — Здесь все его заметки. Я и половины не понял. Но точно знаю, что ревир — не лекарство. Он и есть вирус.
— И как вы это выяснили? — спросил я, просматривая записи Декинса. Химические формулы, схемы реакций, сокращения, термины. Не знаю, кем надо быть, чтобы в таком разбираться. Похоже, старик собирал материалы не один год. На некоторых страницах он указывал даты. Слишком разрозненная информация.
— Профессор оче… — Стенли замялся. — Был очень рассеянным человеком. Он постоянно забывал про этот чёртов ревир. Я напоминал, теперь жалею. Представить боюсь, каково это: вновь и вновь бороться с болезнью, пока под видом лекарства…
Стенли на секунду замолк и продолжил рассказ более уверенным тоном.
— Когда всё началось, я был в отъезде. Профессор, конечно, забыл про укол и долго не обращал внимания на симптомы. А потом вылечился. Я ему вначале не поверил. Но мы всё равно изучили состав ревира. Странно, что никто до этого не додумался. Частные фармацевты ведь пробовали сделать эту гадость самостоятельно.
— А можно? — спросил я.
Стенли покачал головой.
— Нет. Для химической реакции нужно много энергии. Подходящие генераторы есть только в «Аэльпите», — сказал лаборант и хихикнул. — Забавно получилось. Мы с профессором разобрали ревир, а обратно собрать не смогли.
— Тем, у кого есть возможности, это не нужно. А у тех, кому это нужно, нет возможностей.
Я потёр пальцами виски. Слишком много информации. Подобно пуле она переместила мой мозг на ближайшую стену. Мне оставалось только соскребать остатки серого вещества.
По крайней мере, стало понятно, при чём тут чистильщики. Бригада была одним из подразделений «Аэльпиты».
Стенли смотрел на меня с сочувствием. Наверное, когда-то этот парень был на моём месте и слушал ту же историю от Декинса.
— За сколько дней иммунитет может побороть болезнь? — спросил я.
— Точно не знаю. Мы же не могли проводить опыты на людях, — испуганно сказал Стенли, но после раздумий добавил: — Дней десять-пятнадцать. В теории. Человек без иммунитета за это время бы заразился всем, чем мог, и умер.
— А бесплатный ревир выдают раз в неделю.
Достаточно, чтобы выжить, но недостаточно, чтобы жить. И сотни бездомных медленно умирают от простуды.
— Угу. Без шансов.
— Почему вы ничего не предприняли? — спросил я. Хотя идея идти против «Аэльпиты» казалась мне глупой.
— А кто бы нам поверил? Что наши доказательства против аргументов толпы учёных? Профессора назвали бы выжившим из ума стариком. Искать других людей с иммунитетом — нереально. До начала выздоровления антител в крови ни один прибор не фиксировал.
