Что же теперь случилось? Он влюбился?
Нет, просто мимолетное чувство, нормальное чувство любого мужчины, увидевшего красивую женщину, на некоторое время возобладало над ним. Поначалу Макс думал, что через день-два это чувство уйдет, как уходило раньше — мало какие женщины попадались ему на глаза. Но прошел день, прошел другой, а образ Оливии Рэнделл так и не покинул его. Оливия в воображении снова садилась в его кабинете на стул, снова поднимала на него глаза и, не моргая, долго смотрела на него.
— Я, кажется, влюбился, Алекс, — признался Макс, наконец, другу. Алекс, услышав признание Макса, расцвел:
— Искренне рад за тебя. Наконец-то ледяное сердце убежденного холостяка потеплело. И, если не секрет, кто твоя избранница? Надеюсь, не Франческа? Ей ведь нет и девятнадцати?
— Нет, не Франческа. Некто Оливия Рэнделл. Нас с ней познакомил Макферсон.
— Оливия Рэнделл? Оливия?! — не сдержал своего удивления Алекс. — В своем ли ты уме, братец? Да знаешь ли ты, что это за женщина?
— Ты с ней знаком?
— Знаком? Да её знает вся клиника!
— Естественно: как мне сказал доктор Макферсон, её муж работал здесь.
— Да, да, пока не угодил в автомобильную аварию.
— Ты хочешь сказать: из-за неё?
— А ты как думаешь? Ты же видел её — разве можно из-за такой женщины не потерять рассудок? Но это только верхняя часть айсберга. Ты слышал популярный анекдот о женщине, которая выбирает себе в любовники домашних врачей своего мужа? Слышал?
— Не только слышал, но и смеялся над ним.
— Так вот — это не анекдот, а чистейшей воды правда. И женщина — не кто иная, как сама миссис Оливия Рэнделл.
Макс отказывался верить. Представить подобное невозможно.
— У неё такие чистые, безгрешные глаза…
— Они обманчивы, Макс, поверь мне.
— Да нет, все это сплетни, я уверен, — никак не хотел воспринимать новость Макс. — Ты хоть сам-то в них веришь? Я понимаю: ухаживать за прикованным к постели мужем сможет не каждая: для этого нужны смелость, огромная самоотдача, преданность, любовь, в конце концов. Нет, что хочешь мне говори, не поверю. Тот анекдот не про неё.
— Да ты слепец, Макс! Ты просто слепец! Я знаю Оливию столько, сколько её не знает никто, даже Рэнделл. Она работала у нас медсестрой, при мне они познакомились, при мне стали мужем и женой. А потом их жизнь превратилась в кошмар, и Рэнделл после аварии получил инвалидность.
— Но Милтон, доктор Милтон — он же не спал с ней, не спал!
— Не спал, согласен, иначе об этом знала бы уже вся клиника. Но спроси, зачем она примчалась к доктору Макферсону — не за новым ли доктором? Ты спросил её?
Макс промолчал.
— А я уверен на все сто: она явилась туда, чтобы подобрать своему муженьку другого врача: Милтон не удовлетворил её желаний. Быть может, он ей не приглянулся.
— А я, значит, приглянулся? — неожиданно вырвалось у разозленного Макса.
— Что? Что ты сказал? — Алекс был поражен. Он уставился на Макса, не отрываясь. — Выходит, она выбрала тебя? Тебя, доктора Котмена, в домашние врачи и любовники?
Вопрос повис в воздухе. Макс не знал, что на него ответить. Выручила его Франческа. Она подошла к их столику, поставила кофе перед Алексом Видалом и снова расстроенно взглянула на Макса. Макс не смел поднять глаза, которые он спрятал, как только девушка приблизилась. Казалось, сейчас любой мог прочитать в них все, о чем он думает.
Алекс словно почувствовал его состояние, легко тронул Франческу за локоть, давая понять, чтобы она поскорее оставила их.
— Принеси нам чего-нибудь выпить, Франческа. Только покрепче. Мне что-то не по себе.
Макс еле дождался, когда девушка отойдет от них.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь.
— Что? — спросил его Алекс.
— Ну, — сказал Макс, — что Оливия… что миссис Рэнделл ищет себе любовников. Да и я… Я буду только изредка наведываться к ним и просто осматривать ее мужа. Это займет каких-нибудь полчаса-час в неделю — не больше. По-моему, ничего страшного, а тем более порочного в этом нет.
— Это тебе так кажется, Макс, потому что ты просто ослеп и твои мозги начинают плесневеть. Хотя, поступай, как хочешь, раз советы друга для тебя пустой звук. Франческа, Франческа, — крикнул Алекс официантке. Ему уже не терпелось выпить. — Где ты запропастилась?
К столику Алекса и Макса подошел сам Мишель Ламартин.
— Никогда не думал, что вы можете так ссориться. Ваш разговор было слышно аж на кухне.
— Прошу прощения, дорогой Мишель, но я пытался вдолбить этому упрямцу, что доверять своим чувствам, особенно в его возрасте, крайне опасно и нелепо.
— И что же получилось?
— Он меня не переубедил, — ответил за друга Макс.
— Да, чувства — штука сложная, — философически протянул Ламартин. — Порою, они совсем не подчиняются нам.
— Но для чего тогда голова! — продолжал возмущаться Алекс. — Бог дал этому двуногому существу еще и голову, мозги. И что я вижу: что эти самые светлые мозги моего друга куда-то просто улетучиваются. Уж не знаю, как их удержать.
— Но, может, их не надо и удерживать? — спросил Ламартин.
— Тогда в два счета сойдешь с ума.
— Но не сошел же еще? — улыбнулся Макс. — Не сошел?
— А долго ли? — отмахнулся от него Алекс и взял из рук Франчески принесенную стопку с виски. — Не удивлюсь, когда через неделю ты прибежишь ко мне и станешь вопить о помощи.
