Ловушка для обольстителя - [28]

Лиззи застонала. Кажется, его ладонь сжала ее грудь плотнее. А его пальцы начали гладить ее более настойчиво и быстро? Его рука оставалась у нее в трусиках и не переставала активно двигаться.

Ее платье продолжало лежать на полу у их ног, где они могли легко на него наступить, но не наступили, даже тогда, когда Лиззи достигла вершины удовольствия.

Она содрогнулась в нахлынувшем на нее урагане плотского наслаждения, затрепетала всем телом, тесно прижавшись спиной к его груди.

Макс потерся носом об изгиб ее шеи и сказал:

– Давай снимем их?

Лиззи не сразу поняла, что он имеет в виду ее трусики. Сморгнув туман, она изо всех сил постаралась прийти в себя.

Макс избавил ее от предметов одежды, которые еще на ней оставались: трусиков, туфель, чулок и даже подаренных им сверкающих бриллиантовых сережек. Все это он проделал, по‑прежнему стоя за ее спиной.

Когда на ней уже ничего не оставалось, он развернул ее лицом к себе и окинул взглядом с головы до ног.

– Черт, – произнес он. – Ты даже прекраснее, чем я думал.

Лиззи не могла придумать ответ – по крайней мере, такой, который не требовал от нее тереться о его ноги, мяукая, как котенок. Макс все еще был полностью одет. Если бы они играли в карты на раздевание, она проиграла бы в тот момент, когда он расшнуровал ее платье.

– Я хочу, чтобы ты сняла покрывало и легла на кровать, – сказал Макс.

Чтобы он мог закончить то, что начал? Лиззи была готова ему подчиниться, но эта перспектива все равно заставляла ее нервничать. Макс смотрел на нее так, как будто намеревался держать в заложниках всю оставшуюся жизнь.

Но Лиззи знала, что это неправда. Сегодня – их единственная ночь вместе. Единственный раз, когда они решились на это пойти.

Лиззи невольно задалась вопросом о том, каково было бы остаться с ним, остаться его женой навсегда. Но, борясь со страхом, она тут же напомнила себе, что это просто секс – жаркий и страстный секс, в котором нет места для любви.

Глава 10

Макс смотрел на Лиззи, которая лежала обнаженной на его кровати. Она выглядела потрясающе. Волосы тяжелой волной покоились у нее на плечах, а на ее пальце сверкало двойное кольцо, символизирующее их единение. Сейчас она казалась невестой не меньше, чем когда шла к алтарю. Более необузданной, более чувственной, но все равно невестой.

Макс подобрал ее платье и положил его вместе с трусиками, чулками и сережками на ближайший стул. На полу остались только ее туфли. Туфли были не хрустальными, но все равно казались только что вышедшими из сказки. Вообще, вся свадьба носила какой‑то фантастический характер, в чем отчасти и заключался ее шарм. Ведь так и было задумано – они пытались заставить своих гостей поверить в то, что их брак продлится вечность.

Но теперь они с Лиззи остались одни и готовились погрузиться в свою единственную романтическую ночь. Его волновало и нетерпение, горящее в ее глазах, и вдруг откуда‑то возникшая стеснительность.

– Не прикрывайся, – сказал он, когда она начала натягивать на себя одеяло.

Лиззи отложила одеяло в сторону, и Макс снова смог беспрепятственно видеть ее тело. Он продолжал стоять, в восхищении впитывая глазами каждый сантиметр прекрасной обнаженной кожи. Ее соски оказались такими нежными и розовыми, как он и представлял. Его пальцы все еще покалывало, когда он вспоминал, как прикасался к ней.

Наконец Макс снял смокинг и повесил его на тот же стул, на котором до этого разложил платье.

– Не знала, что ты такой аккуратный, – заметила Лиззи.

– Обычно не такой. – Завтра уже не будет иметь никакого значения, насколько аккуратно развешана их одежда. Но сегодня это было важно.

Раздевшись, Макс присоединился к Лиззи на кровати и сразу же привлек ее к себе. Он поцеловал ее нежно, но страстно, и она провела руками по его коже. Ее тщательно накрашенные ногти легко царапнули по его рельефным напряженным мышцам.

Пальцы Лиззи помедлили, коснувшись старого ожога от сигареты – бледного круглого шрама, напоминающего о жестокости матери. Большинство отметин сейчас уже исчезли, но некоторые особенно глубокие – в основном на груди – все еще были видны.

– Макс? – тихо и сочувственно произнесла Лиззи, продолжая касаться ожога и подняв на него взгляд. – Другие женщины спрашивали о твоих шрамах?

– Да. – Другие женщины, то есть другие любовницы. – Но я никогда не рассказывал, откуда они. Обычно я просто отвечал то, что отвечал любому, кто интересовался их происхождением. Что это отметины от кори, которую я перенес в детстве.

– Ах да, конечно. Твоя корь. Мне всегда казалось, что это звучит реалистично, хотя я знала правду.

Макс кивнул. Лиззи было известно о том, какую боль причиняла ему мать, потому что он поделился с ней своей мучительной тайной.

– Мне так жаль, что это с тобой случилось, – произнесла Лиззи.

– Я знаю. – Она говорила это уже не один раз. Но сейчас эти слова его огорчили. Макс не хотел, чтобы ему напоминали о тех издевательствах – не в тот момент, когда они с Лиззи были столь близки. Он отвел ее руку от шрама, намекая ей, что не стоит его сейчас трогать.

Лиззи выглядела уязвленной. Она явно хотела его успокоить, как множество раз до этого. Но Макс не мог принять ее жест.