Лотерея "Справедливость" - [41]
— Сам не знаю, Алекс. Совсем о другом тебе хотел сказать, о Лотерее этой… Короче, будь осторожен. Как друг советую.
Чихнул и снова смешался с Хором.
«Сколько можно наживать себе друзей? — думал Алекс. — Пора заводить врагов».
Около его подъезда стояла Соат. Подурневшая, с огромным колючим букетом.
Отступать было поздно.
— Ты хочешь закидать меня этими цветами? — спросил Алекс.
— Алекс, — сказала Соат мокрым, растоптанным голосом, — нам надо поговорить… Ты не можешь так со мной поступать, Алекс.
— Мы уже говорили…
Он вошел в подъезд. Было темно; пахло собаками, кошками и людьми.
— Да, я хочу закидать тебя цветами! — кричала вслед Соат. — Я хочу, чтобы ты смотрел на цветы и вспоминал меня… хоть иногда…
— Как может женщина надоесть за какой-то месяц!
Алекс остановился, скривил губы. Повернулся.
Соат стояла в дверях подъезда:
— Я купила твои любимые розы, Алекс. Что мне теперь с ними делать?..
— Что хочешь! Хочешь, подъезд ими подмети…
Снова стал подниматься.
Ших… ших… ших…
— О-о… — выдохнул Алекс и повернулся.
Склонившись, Соат подметала букетом заплеванную плитку. Хрустел целлофан; осыпались красные лепестки.
Алекс прислонился к стене.
Лаяла откуда-то сверху собака, скрипел целлофан, раскаленный шар медленно катался в груди.
Ших… ших… ших…
Как он любил, как он хотел ее. Какими глазами на нее смотрел. Какими ночами о ней думал. Водил утренней бритвой по лицу, думал о ней. Смотрел на простреленные светом деревья, думал о ней. Падал щекой на подушку и думал, думал о ней.
Ших… ших… ших…
— Соат!
Она перестала подметать, подняла голову.
— Соат, вон там не забудь подмести… Да нет, вон там, видишь, кучка собачьего…
Лечение
Вера лежала на жестком коврике; на нее медленно падал потолок.
Если долго смотреть на любой потолок, он начинает падать.
И деревья, если на них, запрокинув голову, долго смотреть, начинают падать. И дома. Всё начинает падать.
Сейчас из Веры вытащили очередной предмет. Им оказался ключ.
Вера узнала его — это был ключ от квартиры Алекса.
— Чувствуете облегчение? — поинтересовалась святая Бибихон.
Рядом на ковриках лежали другие больные. На них потолок, кажется, не падал. Они разговаривали.
— А знаете, — говорил один больной другим больным, — к моей соседке пришли из этой Лотереи и большие деньги с нее взяли.
— Ну, это понятно. Без денег сейчас ничего не происходит, — кивали головами остальные.
— А что ей сказали, для чего берут?
— Кому сказали?
— Ну, этой, вашей…
— Соседке? Сказали: хотите, чтобы пересмотр вашего дела был со справедливостью, давайте поговорим. Вот и поговорили. Последнее им отдала, теперь головой о стенку стучится.
— А кто приходил-то?
— Ну, Справедливость эта приходила. Как положено, в международной форме пришли, удостоверение в лицо сунули.
— Да…
Из соседней комнаты неслась молитва Бибихон. Мерзли ноги. Бесшумно падал потолок.
— А мне говорили, одной пенсионерке они помогли. Вроде она у них выиграла, они ее на машине поздравлять приехали, презент привезли: тортик и колготки.
— Ну, уж могли что-нибудь посолиднее привезти… Чтобы воспоминание на всю жизнь ей было. Инвалидную коляску какую-нибудь…
— Не говорите, международная организация, а какие-то тортики!
— Да нет, тортик они просто подарили, для разминки. Главное, что они ей сразу говорят: а ну-ка, бабуля, кто вас обидел, кто международные законы нарушил? Она, святая душа, им на потолок показывает: сосед, сволочь, затопил, платить не хочет: будешь, говорит, макака старая, жаловаться, еще сильнее затоплю.
— У нас такая же история… И что они?
— Ну, они ей так вежливо по-английски улыбнулись, говорят: все понятно, вы тут, бабуля, пока тортик кушайте, а мы поднимемся, соседу вашему в глаза посмотрим.
— Поднялись?
— Не то слово. Слышит, в подъезде — бах-бах; дверь открыла, смотрит, сосед ее голый летит, а они ему карате, карате! Всю квартиру ей отремонтировал.
— Ой… Кто бы с нашими соседями так поговорил…
Вошел новый больной и лег на свободный коврик:
— Ключ из меня вынула!
— Да, она сегодня что-то из всех ключи вынимает.
— Сама, говорит, удивляется. А ничего поделать не может: энергетика, говорит, сегодня такая или дьявол к вам с ключами приходил.
— Ой, не произносите, не произносите это слово…
— А я, между прочим, по ее диагнозу, ну, что на меня начальница заклятие за опоздания наслала, — написала в Лотерею и цепочку к письму приложила.
— Какую цепочку?
— Да которую из меня Бибихон вытащила, когда заклятье снимала.
— Хорошая цепочка-то?
— Да не проверяла. Как доказательство в письмо засунула, пусть теперь в своем международном суде рассматривают.
— Да бросьте вы… Наверное, уже чья-то любовница в ней щеголяет и над вами в стороночку смеется.
— Ну и пусть смеется, мне главное, чтобы справедливость установили и начальницу мою обезвредили…
Вера потерла заледеневшими ступнями о коврик и неожиданно для себя сказала:
— А я тоже им писала…
Коврики посмотрели на нее.
— …только не отправила, — закончила Вера.
— А что писали-то?
— Так… жизнь свою писала. О мужчинах писала, что ноги об меня вытирают. Что постоянно на горле чью-то подошву чувствую. Потопчутся и дальше пойдут.
— Это точно, — закивала женщина с соседнего коврика. — Я сама такая раньше была; последний алкаш ко мне ползет, а я уже его идеализирую так, идеализирую. Вот, думаю, мой принц и алые паруса. Потом решила: все. Хватит быть бесплатной давалкой. Не для того на бухгалтера училась.
Две обычные женщины Плюша и Натали живут по соседству в обычной типовой пятиэтажке на краю поля, где в конце тридцатых были расстреляны поляки. Среди расстрелянных, как считают, был православный священник Фома Голембовский, поляк, принявший православие, которого собираются канонизировать. Плюша, работая в городском музее репрессий, занимается его рукописями. Эти рукописи, особенно написанное отцом Фомой в начале тридцатых «Детское Евангелие» (в котором действуют только дети), составляют как бы второй «слой» романа. Чего в этом романе больше — фантазии или истории, — каждый решит сам.
Новый роман известного прозаика и поэта Евгения Абдуллаева, пишущего под псевдонимом Сухбат Афлатуни, охватывает огромный период в истории России: от середины 19-го века до наших дней – и рассказывает историю семьи Триярских, родоначальник которой, молодой архитектор прогрессивных взглядов, Николай, был близок к революционному кружку Петрашевского и тайному обществу «волхвов», но подвергся гонениям со стороны правящего императора. Николая сослали в Киргизию, где он по-настоящему столкнулся с «народом», ради которого затевал переворот, но «народа» совсем не знал.
Поэзия Грузии и Армении также самобытна, как характер этих древних народов Кавказа.Мы представляем поэтов разных поколений: Ованеса ГРИГОРЯНА и Геворга ГИЛАНЦА из Армении и Отиа ИОСЕЛИАНИ из Грузии. Каждый из них вышел к читателю со своей темой и своим видением Мира и Человека.
Философская и смешная, грустная и вместе с тем наполняющая душу трепетным предчувствием чуда, повесть-притча ташкентского писателя Сухбата Афлатуни опубликована в журнале «Октябрь» № 9 за 2006 год и поставлена на сцене театра Марка Вайля «Ильхом». В затерянное во времени и пространстве, выжженное солнцем село приходит новый учитель. Его появление нарушает размеренную жизнь людей, и как-то больнее проходят повседневные проверки на человечность. Больше всего здесь чувствуется нехватка воды. Она заменяет деньги в этом богом забытом углу и будто служит нравственным мерилом жителей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.