Лотерея "Справедливость" - [40]
— Не, меня еще парочка злобных графиков дожидается.
Перед офисом стояли люди. Соат потемнела.
— Ты заметил? — их все больше. Я уже просила Акбара сделать сбоку отдельный вход для сотрудников; он говорит, подожди, скоро все кончится… Как по битому стеклу каждый раз прохожу… Ладно, скоро придешь?
Алекс кивнул. Соат пошла в сторону офиса. Он смотрел ей вслед.
«Пора начинать эксперимент», — подумал Алекс и улыбнулся хитроватой детской улыбкой.
III
Прошел месяц
Человек — существо, выделяющее время.
Поглощает он разные впечатления, объявления, предложения сбросить вес, известия о сгоревшем книжном магазине.
Поглощает разговоры в метро, зазеленевший голос урючины, ночные визиты нищих детей, утренние визиты нищих птиц, вечерние визиты самого себя в какой-нибудь кабак, где кожно-венерический голос поет про бе-е-елый танец.
Поглощая все это, человек выделяет время.
Поглощая жадными губами, глазами, ногами пространство, человек выделяет время.
Я выделяю. Тик! Ты выделяешь. Так! Он, она, оно выделяет. Тик! Длинным невидимым шлейфом — так! — тянется время за нами.
Потому что мы — тоже выделяем время. Тик… И они. Так…
Покачиваясь и бесшумно тикая, оно поднимается в небо. Сквозь вагон метро, в котором едет Алекс, сквозь шумящий над головой бетонно-глиняный купол. Сквозь ветви деревьев, сквозь тела скворцов и крылатые баклажаны самолетов.
В вечернем небе плывут сгустки времени. Разноцветные тикающие нити.
Топ… Топ…
А кто идет по улице (под плывущими в небе нитями, нитями)? Топ?
Алекс идет. Топ.
А что делает Алекс (почему в руке у него темнеют цветы, не цветы)? Топ?
Алекс — идет. Топ.
А куда идет Алекс (отчего у него такое испуганное лицо)? Топ?
Он идет домой. Топ.
А что у него дома (кроме месяца, пойманного в мышеловку окна)? Топ?
Какое вам дело… Топ….
В вечернем небе плывут сгустки времени. Разноцветные нити людей-времяпрядов. Эти нити отрываются от голов и плавают, сплетаясь, чуть повыше облака шашлычного дыма, чуть пониже облака объявлений. На закате, когда отрываются эти нити, людей посещает тоска со вкусом столовой соды. Новые нити только-только выползают из головы, маленькие, слабые.
А что у Алекса в ушах?
В ушах у него наушники.
Алекс, Алекс, дай и нам послушать, просили взгляды прохожих. Остановись, добрый Алекс, отстегни от ушей хоть один наушник, напои жаждущих, угости нотным изюмом. Мы же птицы, Алекс, птицы бескрылой породы. И ты — нашей породы. А птицы должны помогать друг другу: смажь нам больное ушко музыкой, ушко — бо-бо.
Хор: Ушко — бо-бо!
Алекс: Прохожие! С чего вы решили, что я слушаю музыку?
Хор: В лицо твое заглянули. Мы же — взгляды, Алекс, мы — сад налитых любопытством глазных яблок. Ты сам из нашего сада. А взгляды должны помогать друг другу: плюнь в наше больное ушко мелодией, ушко — вава.
Хор: Ушко — вава!
Алекс: Прохожие! С чего вы решили, что я слушаю музыку? Я слушаю запись дождя, запись тишины перед телефонным звонком; потрескивание холодильника, в котором мерзнет красное вино.
Тишина в наушниках оборвалась; зашумел оркестр.
Ну вот, думал Алекс, глядя на людей с вечерними сумками, они оказались правы. Из сумок выглядывали телескопики колбасы: люди торопились скорее наблюдать звездное небо в сияющих жиринках.
Но музыка, которая булькала в наушниках, была странной; хотя Алекс почему-то был уверен, что это она — старинная.
Музыканты в камзолах и париках топили инструменты в озере. Шумно тонул контрабас, пуская торжественные бетховенские пузыри. Долго не могли потонуть скрипки: пришлось швырять в них клавирами. Духовые, напротив, тонули быстро; хотя некоторые ненадолго всплывали, чтобы выкрикнуть из мокрого горла еще несколько нот. Музыка над тонущими инструментами стояла такая, что нельзя было разобрать, красивая она или экспериментальная.
«Нет, думал Алекс, прохожие до такой музыки еще не доросли. Они еще дети».
Хор: Да, мы — дети. Внутри каждого из нас потеет ребенок; этот ребенок дергает за ниточки, и мы поднимаем и опускаем руки. А когда он мочится — мы начинаем говорить правду. Наш внутренний ребенок требует громкой музыки — иначе у нас перестанут расти руки, ногти и зубы. Дети должны помогать друг другу, греметь и грохотать друг для друга: покрась наше больное ушко в цвет Лунной сонаты на полную громкость: ушко — вава…
Встречи
Тут Хор подошел к Алексу и поздоровался. Не весь — только один человек в куртке. Алекс узнал его, это был Славяновед. Но он его не слышал из-за музыки, как раз топили ударные, музыканты выбивались из сил…
Славяновед что-то говорил и запускал ладони в широкие карманы воздуха.
Наконец, Алексу надоело это немое кино, он выковырял наушники из ушей. Жаль, недослушал, чем там закончилось: потопили они там барабан или отпустили концептуально поплавать.
— …так что не знаю, что с Веркой делать, совсем она с этой гадалкой одурела. Все меня к ней тащит.
«Можно было не вытаскивать наушники», — подумал Алекс.
Несмотря на апрель, от Славяноведа пахло жженными осенними листьями.
— Послушай, Слава… А что ты мне это все рассказываешь? Я, что ли, ее к этой гадалке посылал?
Они проходили мимо бывшего букинистического. Здесь уже что-то строили, стучали железом, сваривали.
Две обычные женщины Плюша и Натали живут по соседству в обычной типовой пятиэтажке на краю поля, где в конце тридцатых были расстреляны поляки. Среди расстрелянных, как считают, был православный священник Фома Голембовский, поляк, принявший православие, которого собираются канонизировать. Плюша, работая в городском музее репрессий, занимается его рукописями. Эти рукописи, особенно написанное отцом Фомой в начале тридцатых «Детское Евангелие» (в котором действуют только дети), составляют как бы второй «слой» романа. Чего в этом романе больше — фантазии или истории, — каждый решит сам.
Новый роман известного прозаика и поэта Евгения Абдуллаева, пишущего под псевдонимом Сухбат Афлатуни, охватывает огромный период в истории России: от середины 19-го века до наших дней – и рассказывает историю семьи Триярских, родоначальник которой, молодой архитектор прогрессивных взглядов, Николай, был близок к революционному кружку Петрашевского и тайному обществу «волхвов», но подвергся гонениям со стороны правящего императора. Николая сослали в Киргизию, где он по-настоящему столкнулся с «народом», ради которого затевал переворот, но «народа» совсем не знал.
Философская и смешная, грустная и вместе с тем наполняющая душу трепетным предчувствием чуда, повесть-притча ташкентского писателя Сухбата Афлатуни опубликована в журнале «Октябрь» № 9 за 2006 год и поставлена на сцене театра Марка Вайля «Ильхом». В затерянное во времени и пространстве, выжженное солнцем село приходит новый учитель. Его появление нарушает размеренную жизнь людей, и как-то больнее проходят повседневные проверки на человечность. Больше всего здесь чувствуется нехватка воды. Она заменяет деньги в этом богом забытом углу и будто служит нравственным мерилом жителей.
Поэзия Грузии и Армении также самобытна, как характер этих древних народов Кавказа.Мы представляем поэтов разных поколений: Ованеса ГРИГОРЯНА и Геворга ГИЛАНЦА из Армении и Отиа ИОСЕЛИАНИ из Грузии. Каждый из них вышел к читателю со своей темой и своим видением Мира и Человека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.