Лотерея "Справедливость" - [43]
Алекс вышел на кухню. Кипел забытый чайник.
Выключил. Достал мобильник. Потыкал пальцем.
— Владимир Юльевич? Да… Да… Да, она здесь. Нет. Ну вы можете что-нибудь сделать?! Ну, есть у вас какое-нибудь… противоядие, в конце концов? Что? Кто за вами следит? Опять следят? Вы уверены? Нет… Хорошо. Хорошо, я завтра к вам приеду… Что? Куда? Опять записать? Владимир Юль… сколько я могу это записывать! Да мне плевать на вашу науку, вы слышите? До завтра.
Встал, посмотрел на стену. На стене темнела «Смерть Марата».
Зашел в ванну. Забыл, для чего зашел. Посмотрел в зеркало. Наклонился над ванной, выловил розы. Сжал мокрые колючие стебли. Шипы впились в ладонь. Вспомнил. Залез в аптечку, вытащил тетрадь, открыл. Сжал губы, стал читать.
«…10 апреля. Объект пригласила к себе. Вся ее комната обклеена моими фотографиями. Объект отсканировала все фотки, которые брала у меня посмотреть. Объект говорит, что хочет заказать мой портрет в старинном костюме знакомому художнику. Объект повторяет, что ей от меня ничего не нужно.
Мне тоже уже, кажется, от нее ничего не нужно.
Ночью Объект плакала, а я рассматривал свои фотографии на стенах. Много детских.
11 апреля. Утром Объект установила на свой комп заставку: Алекс, ты — солнышко. Ты — самый классный, Алекс. Ты просто великолепен. Убрать отказалась. Полчаса спорили. Я поставил на свой комп заставку: Лечиться тебе надо, дура. Посмеялись. Пришел Митра; вчера какая-то неловкая танцовщица заехала ногой ему по пальцам; один палец забинтован. Объект назло мне стала целовать ему этот палец, Митра убежал».
Алекс перелистал еще несколько исписанных страниц. Две последние страницы были еще чистыми. Поставил число, почесал ручкой затылок.
«Утром к нам в кабинет пришел весь офис, с цветами и голубым зайцем. Оказалось, что у Объекта день рождения, а мне она ничего не сказала. Спели „Хэппи бёздэй“, спрашивали: „А что подарил Алекс?“. Объект идиотски улыбалась».
Подумав, Алекс зачеркнул слово «идиотски».
Владимир Юльевич требовал объективности, только объективности.
«Еще сотрудники не ушли — Объект стала перекладывать цветы и зайца на мой стол. Зачем? Говорит, мне ничего не нужно. Это тебе…».
Ручка остановилась. Стоит писать, что он ответил?
Зазвенел мобильник. Номер Билла.
«Алекс? Слушай внимательно. Только что забрали Акбара. Куда? На пляж! Спокойно, не дергайся; может, отпустят… Сатурн пока не трогают, работаем как раньше. Короче, нужно поговорить. Соат у тебя? Спит? Пускай спит. Сейчас за тобой Батыр заедет, поужинаем».
Голос исчез.
Мобильник лежал на ладони. Алекс вдруг почувствовал острую боль от шипов, как будто она его, наконец, догнала.
…А голубого зайца он швырнул ей в лицо.
…«Спра-вед-ли-во-сти!» — скандировали люди, когда он выходил вечером из офиса. И трясли плакатами. «Кто вернет мне мою сестру?» — было написано на одном плакате. Лицо было похоже на лицо Соат. Или ему показалось?
Как же так получилось с Акбаром?
…А недавно звонил отец и рассказывал, что стал выращивать цветы. «Да, да», — говорил Алекс. От слова «цветы» его мутило. «Расскажи лучше про картошку», — перебил он отца. «А? Картошку… какую?». «Обыкновенную!» — крикнул Алекс и вдруг испугался, что отцу уже шестьдесят два года и может в этот момент в его организме происходят какие-то неизлечимые, смертельные процессы… К счастью, отец ничего не понял и продолжал говорить о цветах и подорожавшем навозе.
Около подъезда сигналил Батыр.
Диалог второй
Алекс. Билл.
Билл (поглаживая пальцем скатерть): Я уже заказал для вас греческий салат и курицу по-тайски с рисом. Выпивку можете заказать сами. У них неплохие белые вина.
Алекс: Что с Акбаром?
Билл: Советую заказать «Ок мусалас», полусладкое. А «Мону Лизу» не советую — чистый портвейн. Жаль, не завозят венгерские, итальянские вина… Не нервничайте, Алекс, не суетитесь. От правильно подобранного ужина зависит, каким у вас будет следующий день. Да-да. Вы случайно не помните меню Тайной Вечери? Ну, что они там ели?
Алекс: Не помню… Вино. Хлеб?
Билл (весело): Вот именно, вино и хлеб. И какой результат? В ту же ночь ученики в Гефсиманском саду, вместо того чтобы бодрствовать, заснули. Потом Петр отрекся…
Алекс: Скажите еще, что Иуда предал тоже из-за… ужина.
Билл: Кто знает… Кто знает… Хлеб, вино. Что вы можете сказать об израильских винах? Правильно, ничего. И даже не слышали о них. Ни с греческими, ни с итальянскими не сравнить. Не тот воздух, почва… Плутарх, который, кстати, был современником Христа, прекрасно понимал важность ужина. И того, что за ужином пить. Да-да. Два сочинения этому посвятил, не поленился. Не читали? Почитайте. Правда, никакой религии Плутарх после себя не оставил, не оставил…
Алекс: Билл, вы — верующий?
Билл: Я — больше, чем верующий… А вот и официант с греческим салатом.
Официант (нежно ставя салат на скатерть): Пить что-нибудь желаете?
Алекс: Да. Минеральную. Без газа!
Билл (с улыбкой): Ну-ну.
Официант уходит.
Билл (медленно пьет вино): Что, Алекс, сильно вас Соат достает?
Алекс: Вы меня за этим пригласили? Это мое личное дело.
Билл (примирительно): Алекс, Алекс… Конечно, личное. Только вот… (наклоняясь через стол к Алексу, тише). Только вот опыты с человеческой психикой — это вы тоже вашим личным делом считаете?
Две обычные женщины Плюша и Натали живут по соседству в обычной типовой пятиэтажке на краю поля, где в конце тридцатых были расстреляны поляки. Среди расстрелянных, как считают, был православный священник Фома Голембовский, поляк, принявший православие, которого собираются канонизировать. Плюша, работая в городском музее репрессий, занимается его рукописями. Эти рукописи, особенно написанное отцом Фомой в начале тридцатых «Детское Евангелие» (в котором действуют только дети), составляют как бы второй «слой» романа. Чего в этом романе больше — фантазии или истории, — каждый решит сам.
Новый роман известного прозаика и поэта Евгения Абдуллаева, пишущего под псевдонимом Сухбат Афлатуни, охватывает огромный период в истории России: от середины 19-го века до наших дней – и рассказывает историю семьи Триярских, родоначальник которой, молодой архитектор прогрессивных взглядов, Николай, был близок к революционному кружку Петрашевского и тайному обществу «волхвов», но подвергся гонениям со стороны правящего императора. Николая сослали в Киргизию, где он по-настоящему столкнулся с «народом», ради которого затевал переворот, но «народа» совсем не знал.
Поэзия Грузии и Армении также самобытна, как характер этих древних народов Кавказа.Мы представляем поэтов разных поколений: Ованеса ГРИГОРЯНА и Геворга ГИЛАНЦА из Армении и Отиа ИОСЕЛИАНИ из Грузии. Каждый из них вышел к читателю со своей темой и своим видением Мира и Человека.
Философская и смешная, грустная и вместе с тем наполняющая душу трепетным предчувствием чуда, повесть-притча ташкентского писателя Сухбата Афлатуни опубликована в журнале «Октябрь» № 9 за 2006 год и поставлена на сцене театра Марка Вайля «Ильхом». В затерянное во времени и пространстве, выжженное солнцем село приходит новый учитель. Его появление нарушает размеренную жизнь людей, и как-то больнее проходят повседневные проверки на человечность. Больше всего здесь чувствуется нехватка воды. Она заменяет деньги в этом богом забытом углу и будто служит нравственным мерилом жителей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.