Лоренцо Великолепный - [17]

«Партия Медичи», как ее для удобства называют, не была оформленным объединением, организованным ради какой-то конкретной политической цели. Это был конгломерат семейств и отдельных лиц, окружавших дом Медичи, нуждавшихся в его покровительстве и плативших за него неизменной преданностью. Неофициальные узы Медичи и их клиентов могли зиждиться на родстве, брачных связях, соседских отношениях, экономической зависимости, наконец, личной дружбе.

В конце XIV века, когда разошлись позиции семи ветвей Медичи, родственная солидарность фамилии дала трещину. Затем, как можно видеть, под влиянием Джованни ди Биччи согласие возродилось: оно проявилось на похоронах старого банкира, где присутствовало множество его родичей. В 1433 году, когда Козимо был осужден на изгнание, его кузен Никколо, сын Вьери Медичи, избежал этой участи не потому, что переметнулся на сторону городской верхушки, а потому что в это время занимал должность гонфалоньера. С тех пор единство семьи окрепло: в 1440 году в малом списке лиц, годных для трех высших должностей, находился двадцать один Медичи.

Брачные союзы связывали клан Медичи со многими видными фамилиями: Сальвиати, Джанфильяцци, Серристори, Питти, Ридольфи, Барди, Торнабуони (пополанская линия старой благородной семьи Торнаквинчи). Козимо в 1413 году женился на Контессине Барди, а супругой его старшего сына Пьеро стала Лукреция ди Франческо Торнабуони. Иногда союзы были неожиданными. Например Лука дельи Альбицци, брат Ринальдо, заклятого врага Козимо, в 1426 году женился на его двоюродной сестре Аврелии. Но браками укреплялись связи и с семьями простого происхождении, например, Мартелли. Некоторые из самых убежденных сторонников Медичи были их соседями. Разные ветви семейства имели дома в трех-четырех гонфалонах (подразделениях) квартала Сан-Джованни. Больше всего домов Медичи находилось в так называемом гонфалоне Золотого Льва, он же округ Сан-Лоренцо. Из 93 магнатов, поддерживавших Козимо, 45 также жили в квартале Сан-Джованни, из них 20 — в гонфалоне Золотого Льва, рядом со старым домом Джованни ди Биччи. Рядом с ним проживали семьи Джинори, Нерони, Делла Стуффа. Родители и дети давно друг друга знали, постоянно встречались на праздниках, играх, общественных мероприятиях и в церквях, входили в одни комитеты и мануфактурные советы. Их имена попадали в одни избирательные списки, они сменяли друг друга на государственных должностях, обеспечивая непрерывное представительство своего квартала.

Со своими соседями Медичи были связаны своеобразными политическими интересами. С другими флорентийцами у них были взаимные обязательства финансового плана: торговые и банковские риски могли разорить семейства и отдельных лиц. Медичи широко раскрывали свои кошельки, в том числе членам таких влиятельных семейств, как Пацци или Бенчи. Бухгалтерская книга флорентийского банка содержит сведения о 39 займах подобного рода на крупные суммы, выданных в 1427—1433 годах. Эти деньги тратились не напрасно: на них покупались «клиенты», в уплату долга оказывавшие безусловную поддержку семейству Медичи.

Наконец, у Медичи было много друзей, которые считали благом то, что в городе возвысились любезные люди, остававшиеся близкими к народу. Среди них были художники и литераторы — и вышедшие из низов, как Пуччо Пуччи, и члены корпорации судей и нотариусов, как Антонио Мази, верный друг Козимо, в 1434 году отправившийся в Венецию торопить его с возвращением.

Сплочение приверженцев Медичи выразилось в их энтузиазме, с которым они преследовали Альбицци и их сторонников. Затем они осуществляли власть за спиной Козимо, оставшегося единственным главой партии: родного брата Лоренцо он полностью затмил, а кузен Аверардо скончался в декабре 1434 года.

Исключительные меры и конец гражданских свобод. Государство под контролем Козимо Медичи

Эти чрезвычайные обстоятельства неизбежно должны были, как и раньше, породить диктатуру партии, оберегавшей свою гегемонию под видом республиканского строя. Вожаки партии вскоре заткнули все щели, через которые могли просочиться их соперники. Постепенно они реформировали органы власти и создали такой режим, где не было места случаю и свободе.

Изгнанники в течение четырех лет пытались натравить миланского герцога на Флоренцию. Ничего не вышло: в 1435 году новый Феррарский мир остановил Милан; в 1438 году военные действия возобновились, но тогда был созван чрезвычайный комитет сроком на три года. Он сменил собой советы граждан при синьории из 200 и 131 члена. Балия присвоила себе все властные полномочия: составление списков, военные дела, введение налогов, заменившее кадастр, и, само собой, надзор за неблагонадежными лицами.

Ее бдительность срывала любые заговоры. Город был до того спокоен, что в 1439 году папа Евгений IV созвал в нем Вселенский собор. Правда, год спустя изгнанники, соединившись с миланскими войсками, вновь напали на Флоренцию. Но удача оказалась на стороне Флорентийской республики, 29 июня 1440 года одержавшей победу при Ангиари.

Козимо и его сторонники решили, что владеют ситуацией, и приступили к некоторой либерализации режима: балию сменил совет из 121 члена, формировавшийся более демократичным образом.